– Сколько вас заброшено сюда?

            Торопов не сразу понял, что это у него спрашивает Нойманн. А еще не понял вопроса. Что значит – заброшено?

            – Я не понимаю… – тихо сказал Торопов. – О чем вы?

            – Ответ неверный! – радостно сообщил Краузе, шагнул вперед и ударил. – Неверный ответ.

            Кулак врезался в солнечное сплетение Торопова, мир вокруг качнулся и стал меркнуть. Темнота поползла откуда-то из-за спины, заливая поляну, деревья, небо и солнце.

            – Не спать! – крикнул Краузе, и его ладонь хлестнула Торопова по щеке. – Не спать!

            – Я… не понимаю… вас… Вы меня с кем-то путаете… – еле слышно прошептал Торопов, все силы у него уходили на то, чтобы дышать и устоять на ногах. – Я хочу ответить, но я не понимаю…

            – Ладно, – кивнул Нойманн. – Попробуем по-другому. Имя? Фамилия? Возраст?

            – Андрей… Андрей Владимирович Торопов… – Мир вокруг перестал раскачиваться, говорить стало легче. – Тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения…

            – Коммунист?

            – Нет! Нет, что вы! – выкрикнул Торопов.

            – И даже не были комсомольцем? – с усмешкой осведомился Нойманн. – Как же вы в НКВД смогли поступить?

            – Я не вступал в НКВД! Я… Да. – Торопов бросил быстрый взгляд на Краузе и зачастил торопливо: – Да, я был комсомольцем… был. Тогда все были комсомольцами… Нас заставляли… Тогда ведь всех заставляли, вы же должны и сами помнить…

            Торопов осекся, сообразив, что если немец и вправду гестаповец, то откуда ему это помнить? А сумасшедший Краузе может вообще решить, что это издевательство над ними, над их начальником… И снова ударит.

            Не нужно меня бить. Не нужно!

            – Всех, кто достигал четырнадцати лет, записывали в комсомол. – Торопов заискивающе улыбнулся, пытаясь поймать взглядом глаза Нойманна. – Как в гитлерюгенд. Ну, почти…

            – Предположим, – кивнул Нойманн. – Предположим… Как вы смогли проникнуть в это время? Метод? Аппарат или через воронку?

            – Что? – не поверил своим ушам Торопов.

            Ему показалось… Показалось, что штурмбаннфюрер сказал «проникнуть в это время»… Показалось ведь? При всем безумии происходящего эта фраза просто не могла прозвучать.