Ордынцев же с удивлением взглянул на Кенсея. В нынешнем кастовом обществе было почти невероятно встретить кого-то, кто мог оскорблять даже чужих вышестоящих.

Суть местных традиций была в том, что оскорблять можно только равных или тех, кто слабее. На примере это значило, что обычные солдаты могли материть таких же солдат, как и они сами или крестьян. Офицеры уже могли пройтись по другу и по солдатам. Но вот правителей никто не мог тронуть, кроме их самих.

Ордынцев встретился с внимательным взглядом Шина. Теневик кивнул, подтверждая мысли Стаса.

— Кенсей прав, тебя, Широ, не было с нами, поэтому тебе повезло не видеть и не выполнять эти безумные и опасные приказы, — вечная улыбка Шино на секунду дрогнула. — Кстати, насколько я знаю официально ты все еще в лагере Идзуны, а с Джишином вы в ссоре?

— Ага. Наш гениальный наследник, такое чувство, просто забыл обо мне. И за все три года ни разу даже не позвал. Не то чтобы я был против, но все равно заставляет задуматься. — Стас правильно понял, что именно делали сидящие рядом с ним люди.

Каждый из них позволил себе нелицеприятные слова в адрес наследника великого клана, после чего ожидающе смотрели, сможет ли тоже самое сделать Стас. Конечно, они знали, кто такой Широ. Тем не менее, все же позволили эту маленькую проверку.

Стоило словам землянина отзвучать, как атмосфера за столом приняла куда более расслабленный вид.

Здесь собрались люди, которые решили накрепко связать свою жизнь с младшим принцем. И для того, чтобы их жизни длились как можно дольше, они сейчас и ломали головы.

— Начнем с того, что именно хочет старший принц? — внес вопрос на рассмотрение Стас. — К чему он стремится?

— Тут все довольно просто, — Шин покатал сакэ в пиале. — Война подходит к концу и каждый из командующих, командиров и даже обычных бойцов старается захватить хоть что-то, чтобы к моменту награждений и поощрений выглядеть, как можно лучше.

— И в каком положении относительно старшего принца сейчас мы? — уточнил Урамаса у Шина. — Сильно далеко?

— Сложно судить, — задумался сын Найто. — Но если обобщить, то все далеко не так плохо, как могло бы быть. В отличие от Идзуны Джишин намного чаще участвует в боях. Более того, личных сражений у него намного больше. И среди побежденных им воителей есть даже несколько известных имен.

Шин прервался, чтобы выпить.

— В это же время Идзуна является командиром куда большей армии. В его же подчинении, насколько мне известно, порядка двух тысяч воителей, что является одной из самых больших армий нашего клана. Тем не менее это накладывает на него ряд обязательств, которые заставляют его безвылазно сидеть в штабе. Число его личных побед откровенно невелико и среди них почти нет никаких известных имен.

Стас кивнул, осознавая полученный расклад. Для человека со стороны, не знающего местные расклады могло показаться странным, что личная сила и уж тем более число трупов и побежденных врагов является таким важным мерилом успеха.

Но тут стоило понимать, что единственной твердой «валютой» в среде воителей являлась именно сила. В отличие от тех же самураев или оммёдо у воителей не было какой-то глобальной цели или смысла жизни. Хуже того, правила и ограничения тоже строились на этой самой силе и системе банальных ограничений, вроде запрета выдавать техники.

Бывший самурай явно повеселел.

— Получается, если все и дальше пойдет так, как ты говоришь, то мы будем на равных?

— Получается, что так, — улыбнулся Шин. — Тем не менее это вскоре изменится. Когда Идзуна займет последние города Хюго и война закончится, он получит столько славы, что разом отбросит нас назад.