Если честно, с точки зрения военного искусства замысел этот не слишком-то и хорош. Впрочем, если нападение на демона кому-то и кажется безумием, то у Фосулла просто нет другого выхода. Вождь, не пытающийся освободить своего наследника, вряд ли надолго останется вождем. Варги уважают силу и не терпят даже малейших проявлений слабости. Воины уже наполовину уверены, что на самом деле не бежали в ужасе от демона, а просто слегка встревожились. Признание того, что чудище напугало Фосулла, означает для вождя полный крах.

    Нельзя забывать и о Вилкене. В конце концов, это его старший сын, и, пока есть у него еще полдюжины сыновей и примерно столько же дочерей, варги никому не позволят так просто отнять первенца - ни другому племени варгов, ни джатти, ни даже чудищу из преисподней. Надо как-то исхитриться и вернуть наследника.

    Фосулл вздохнул и кончиками пальцев покатал туда-сюда копье. На рассвете они двинутся к деревне джатти и увидят все, что возможно увидеть. И если идея его не сработает... что ж, каждый когда-нибудь умирает. Не сегодня, так завтра. Решать богам.

    Наверное, он должен воззвать к богам, дабы они благоволили ему в предстоящей битве. Возможно, пользы не будет, ибо частенько мольбы стучатся в глухие уши... Но всяко уж не будет и вреда.

    Боги всегда решают, так повернуть или эдак, разве нет? И если несколько с толком выбранных слов перевесят в нужную сторону, дурак будет тот варг, который не произнесет этих слов.

    И вождь варгов отправился к священной скале.

    Глава седьмая

    Балаганщик Дэйк осторожно и бесшумно провел свое воинство в деревню великанов. Новичок в отряде, маленький зеленый человечек, неохотно сообщил Дэйку свое имя. Он говорил на корявой и смутной, но в целом понятной разновидности местного диалекта. Вилкен, так его звали. Карлик двигался с явной неохотой, однако Дэйк сразу заметил, что близость великанов возбуждает его. Когда балаганщик осведомился о причине такого волнения, ответ Вилкена был вполне прост:

    - Мы есть их, когда получается поймать.

    Дэйк поднял бровь, но ничего не сказал. Надо же, какое расточительство. С другой стороны, расплодись поголовье великанов по всей округе, так те, коими он намерен повелевать, сразу же понизятся в цене. В этом тоже ничего хорошего.

    - Туда, - указал Дэйк. - Вон тот дом.

    - Почему тот? - сразу отозвался Крэг.

    Что за дурак. Да какая разница? Дэйк не затруднился ответить помощнику.

    Они приблизились к постройке. Волкомордый и кошкозадая остались караулить, а Дэйк с Крэгом направились к двери, следом за ними четырехрукий Саб и карлик Вилкен. Дэйк видел, как тени их пляшут на стене огромного дома.

    Хозяин уродов нахмурился. Пляшущие тени? Тут что-то не так.

    Почти в то же мгновение он осознал еще кое-что: ночная тьма как будто бы отступает, неведомо откуда сочится загадочный оранжевый свет. Позади раздался треск, а в воздухе явственно поплыл запах дыма.

    Балаганщик обернулся.

    За ними полыхал дом. Как раз когда Дэйк обнаружил это, всю крышу с яростным треском охватило пламя, и ночь стала светла как день.

    А еще ночь пробудилась к жизни испуганными криками деревни, полной великанов.

    Покидая наконец ненавистную клетку, Конан испытал величайшее в своей жизни торжество. Время от времени поражения неизбежны, но сдаться, опустить руки, даже когда положение кажется безнадежным, - вот худшее из худших поражений.