Анатолий закончил снаряжать магазины и понес обратно пустые кюветы.

— Музей, блин… — криво усмехнулся Быков, направляясь следом за ним. — Туда ж, кроме старых дев, никто и не ходит…

— Ну, а дальше? Дальше что? — поторопил участковый Вику.

— Да ничего… — Та продолжала разглядывать сломанный ноготь. — Бутылку допили, а Ритки нет и нет. Все, говорю, спать иду… А он почему-то решил, что я его с собой приглашаю. В комнату вломился… А я что — девочка по вызову? Или, раз пузырь паленого коньяка притащил, так теперь все можно? Вот и двинула ему по роже… Пепельницей.

— Хорошо двинула. Перелом носа.

— Я девушка хрупкая и отчаянно защищала неприкосновенность. Которая, между прочим, Конституцией охраняется!

Гопченко раздраженно бросил на стол авторучку.

— Когда припрет, вы все про Конституцию вспоминаете! Раньше про нее вспоминать надо было. Устроили, понимаешь, притон из квартиры… Каждую неделю разборка… На вас жалоб от жильцов уже столько, что роман писать можно! Чего молчишь?.. Батя когда освободится?

— Через год. Девятого ноября.

— Во-во! Тоже тот еще подарочек будет. Как раз ко Дню милиции… А ведь все от безделья. Ты работу когда найдешь?

— Я смысл жизни ищу, — вздохнула Вика.

— Заметно… А Ритка? Тоже в поисках?

— Устроилась. В фирме какой-то, уборщицей.

— Хоть одна за ум взялась… Слушай, Захарова, ну ты же красивая баба! Неужели самой не противно так жить? Будто бомжиха вокзальная…

— Сигарету дадите?

Участковый вздохнул, полез в карман, выложил на стол пачку «Петра Первого» и зажигалку.

— Я тебя серьезно прошу: завязывай куролесить! Сегодня пепельница под руку попалась, а завтра — нож… И все, жизнь удалась!

— А чего, этот урод заяву накатал? — поинтересовалась искательница смысла, закуривая.

— Нет, не стал. Из «травмы» телефонограмма поступила, вот и разбираемся. А Зуев сказал, что и без милиции с тобой все вопросы порешает. Самостоятельно. И правильно сделает, между прочим! Особенно, если не на моем участке… Раз уж до тебя по-хорошему не доходит, то пусть общественность сама меры воздействия принимает. Как в старые добрые времена.

Все еще не признанный современный художник Репин развернул монитор в сторону пережившего первый развод, но не сломленного Быкова.

— Вот, нашел! Вообще-то, в нашем музее единственная по-настоящему ценная вещь — люстра в вестибюле. И то потому, что большая и бронзовая… Но вот эта картина для наших целей, пожалуй, сгодится. Называется сей шедевр «Портрет неизвестного с букетом». Период не указан, но в первом приближении вполне сойдет за восемнадцатый век. Даже за семнадцатый, если очень постараться… О, точно — Ван Дейк! Запоминай, между прочим: Антонис Ван Дейк.