Не слишком увлекаясь проблемой оптимального устройства иноческой общины и вполне равнодушно относясь к мистике и «умному деланию», Вассиан со­средоточился на критике Иосифа Волоцкого и его последователей. Вместе с приехавшим в Москву в 1518 г. афонским монахом Максимом Греком Вассиан перечитал множество старинных актов, церковно-юри-дических сборников, «Кормчих» в поисках доказа­тельств незаконности «владения селами». Максим предоставил Вассиану уточненные переводы грече­ских оригиналов многих канонических текстов.

Свои взгляды на монастырское землевладение Вассиан настойчиво внушал Василию III. «Аз вели­кому князю у монастырей села велю отъимати»,— откровенно признавался он.

Вассиан сочувствует тяжелому положению кресть­ян, живущих на монастырских землях. «Сребролюби­ем и алчностью побежденные, братьев наших убогих, живущих в селах наших, различным образом оскор­бляем, запросами неправедными притесняем их...» Он бросает упрек монастырским властям: «Сами же, раз­богатев сверх меры и питаясь ненасытно, сверх ино­ческой потребы, работающих на вас в селах христиан, братьев наших, нищетой крайней со свету сживаете».

Князь-инок прямо называет монастырские земли «чужими», принадлежащими иному, законному вла­дельцу. Кому же следует их вернуть: боярам, удельным князьям или великому князю? На этот вопрос Вассиан ее дает ответа.

Человек гуманистического склада, Вассиан питал отвращение к инквизиторским притязаниям Иосифа. Он хорошо понимал, к чему могут привести идеи во-лоцкого игумена. В своих посланиях Вассиан упрекал Иосифа в лицемерии, жестокости, сребролюбии, в раболепном преклонении перед великим князем. Уче­ник заволжских пустынников, Вассиан с глубоким уважением относился к индивидуальной духовной жизни человека. Ему претил казарменный дух, на­саждавшийся Иосифом в общежительных монастырях.

Великий князь Василий Иванович долгое время увлекался проповедью нестяжателей, восхищался чи­стотой их религиозно-нравственного идеала. Он от­крыл им дорогу к вершинам иерархической власти. Летом 1511 г. на митрополичий престол был возведен убежденный нестяжатель Варлаам. Он долгое время жил в Кирилло-Белозерском монастыре, среди мона­хов которого широко распространены были нестяжа­тельские воззрения. С 1506 г. Варлаам возглавлял Симонов монастырь, в котором позднее поселился Вассиан Патрикеев и куда для беседы с ним приез­жал сам великий князь Василий Иванович.

Взойдя на кафедру, Варлаам сместил ряд еписко­пов-иосифлян, заменив их «своими», близкими к не­стяжателям иерархами. Однако торжество нестяжа­телей было недолгим. Как и следовало ожидать, их погубила несговорчивость. Осенью 1521 г. Василий III решил расправиться с внуком мятежного Дмитрия Шемяки князем новгород-северским Василием Ивано­вичем Шемячичем. С этой целью предполагалось за­манить Шемячича в Москву, на переговоры и здесь арестовать. Однако Шемячич соглашался приехать к Василию III лишь при том условии, что митрополит Варлаам гарантирует его безопасность.

За полтора столетия до этих событий митрополит Алексей в схожей ситуации пошел на обман и дал Михаилу Тверскому «охранную грамоту». Варлаам оказался более разборчивым в средствах. Он отка­зался пойти на вероломство и в результате 17 декаб­ря 1521 г. вынужден был сложить с себя митрополи­чий белый клобук. Вскоре Варлаам был сослан в Уединенный    Спасо-Каменный    монастырь,   находившийся далеко за Вологдой, на небольшом острове посреди Кубенского озера.

В феврале 1522 г.