Но кое-кто пострадал от Тошки и серьезнее. Ванда всегда предупреждала новых людей на биостанции, как надо вести себя с ее собакой в воде. Но один из студентов, делавших на биостанции диплом, решил, что кто-кто, а уж он-то плавает быстрее, чем какой-то несчастный пес. Этого парня, худого настолько, что он мог послужить моделью для памятника узникам концлагерей, мы прозвали Саша-тощий. Очень серьезный юноша в очках, он занимался йогой и восточными единоборствами, что само по себе, как объяснила нам Вика, дурной признак — когда кто-то слишком усиленно занимается подобными вещами, то скорее всего у него слишком много комплексов.

Так вот, что возомнил о себе Саша-тощий, я не знаю, может быть, он решил, что в состоянии, как йог, левитировать над поверхностью воды, но только на берегу в этот момент сидела Ника, а к Нике он был явно неравнодушен. Возможно, он просто хотел обратить на себя ее внимание — и обратил, причем не только ее, но и всего лагеря. Он смело прыгнул в воду с причала, и когда Тошка поплыл за ним, чтобы вернуть заблудшего на твердую землю, то стал удирать от него изо всех сил. Но сил не хватило, и когда Тошка догнал его, то ему пришлось слегка его притопить, чтобы он не сопротивлялся. Дальше лабрадор собирался тащить его к берегу за волосы, но, увы, Саша-тощий был пострижен слишком коротко, и Тошка никак не мог ухватиться за них зубами; тогда псу пришлось буксировать жертву, придерживая ее за ухо. Ухо потом Саше пришили в Новороссийске.

Так на самом берегу Черного моря, а то и в самом море, в июле среди милых моему сердцу зверей и симпатичных мне людей и проводила я свой отпуск, выполняя приятную работу, за которую мне еще и платили. На взгляд бледнолицего жителя средней полосы, это просто райская жизнь! И я окунулась в эту жизнь, как в мое любимое море, и как море всегда смывает с меня не только грязь телесную, но и грязь душевную, все тревоги и печали, так и это эдемское существование избавляло меня от переживаний, исцеляло меня.

Я все реже и реже вспоминала о Сергее, а когда думала о нем, то как о человеке, который когда-то был мне близок, но ушел из моей жизни много-много лет назад, как тот мальчишка из моей школы, с которым у меня был роман в старших классах. Я даже считала, что по этому поводу я должна была бы испытывать угрызения совести, но не испытывала, я просто жила и наслаждалась жизнью.

Мне даже стало казаться, что я сильно поспешила, сменив из-за развода работу. Что может быть прекраснее для советского человека, чем ненормированный рабочий день! И где в Москве можно найти такую работу, до которой не час езды на трех видах транспорта, а пять минут ходьбы самое большее? И пусть мы порой работали с раннего утра и до самой темноты, это была не та работа, от которой устаешь — во всяком случае, я иногда уставала чисто физически, но никак не морально, как, бывает, устаешь от капризных пациентов и придирок невыспавшегося врача.

Тем более что наша суета вокруг Аси начала приносить плоды. Ася явно повеселела, стала больше двигаться и даже начала есть — правда, все равно она скорее играла с рыбкой, чем ее поглощала, так что дрессировать ее было все так же трудно, но, главное, вид у нее уже был здоровый, и ее можно было готовить к эксперименту.

Так что Фифу в центральном бассейне мы со спокойной совестью оставили физиологам (впрочем, они ее нам и не собирались отдавать).

Я была рада, что мы будем работать с Асей, я успела к ней привязаться, да и Ася меня тоже выделяла из остальных. Мне иногда даже казалось, что нас связывают какие-то невидимые нити взаимной симпатии.

Что меня больше всего раздражает в ученых-биологах, это то, что они считают смертельным грехом приписывать животным человеческие чувства. По их мнению, животные не умеют мыслить, они не могут любить или ненавидеть, а тем более ревновать. Я согласна, что животные не думают — они просто понимают. Может быть, даже самые умные из животных, такие, как дельфины и собаки, стоят по своему разуму несравнимо ниже человека, но много ли счастья принесла людям их способность рассуждать? Дельфины не воюют против себе подобных, не нападают на своих ближних, а, наоборот, помогают друг другу.