С этими мыслями девушка направилась обратно.

Костер горел, жадно хрустя сушняком. Сбившись в кучу, лошади смотрели на пламя. Но у огня сидел только Падуб, ковыряя прутиком в углях. Лицо его было мрачно. Он медленно повернул голову, когда Златогорка вступила в пятно света.

— А где Даждь? — спросила девушка.

Пекленец фыркнул:

— Ушел.

— Куда?

— Тебя искать. Ты его не видела?

— Нет, — солгала девушка.

Падуб отвернулся, и она сама вдруг испугалась своего ответа.

— Может, он к реке пошел? — с надеждой спросила она.

— Может…

— Я схожу, проверю, — стараясь, чтобы пекленец ни о чем не догадался, вымолвила девушка и торопливо ушла.

Падуб даже не повернул головы в ее сторону.

Даждь сидел на высоком берегу реки, глядя на воду. Внизу река волокла льдины, терзая их и вымещая на обломках своей зимней тюрьмы всю досаду за то, что так долго была без движения. Даждю сейчас хотелось того же — чтоб летели головы, валились в грязь поверженные враги и меч его багровел от крови. Может, даже кто‑то попробует и его крови — кто знает. Конец всегда один!

Услышав легкие шаги, он чуть подвинулся, освобождая место, и как можно спокойнее молвил:

— Я говорил с ней, как ты и советовал.

— Что?

Голос принадлежал не пекленцу. Оглянувшись, Даждь увидел, что на траву рядом опустилась Златогорка. Девушка куталась от вечерней прохлады в полушубок и поджимала под платье ноги.

— Ты? — прошептал он. — Что ты здесь делаешь?

— Я искала тебя, — храбро ответила девушка, — А ты что тут один сидишь?

— Так, — неопределенно ответил Даждь. — Не думал я, что ты появишься!

— Почему? Боялся, не найду?

— Не захочешь, — поправил он. — Я же все видел. Думаешь, я не понимаю, чего ты хочешь? Тебе хочется любви и счастья, и ты права, когда пытаешься приоткрыть завесу тайны. В молодости я тоже, бывало, загадывал о будущем. И не любил, когда мне мешали… А я тебе помешал, и, не скрою, нарочно… Прости!

— Ты долго там стоял? — вдруг спросила Златогорка.

Даждь бросил на нее косой взгляд. Девушка не отрываясь смотрела на дальний берег реки.

— Нет. Но шел на твой голос…

Златогорка вздрогнула. Ей вдруг стало холодно, и она крепко вцепилась в полы полушубка.

Даждь не спеша снял свой и набросил ей на плечи.

— Иди к огню, — предложил он. — Застынешь!

— А ты?

— Я сейчас приду. Следом.

При этом Даждь не смотрел на нее — взгляд его скользил по сопкам на том берегу, где над отрогами иссиня–черных гор полыхал закат. Златогорка придвинулась ближе, глядя на его четкий профиль.

— Там твоя родина? — догадалась она.

Даждь кивнул и указал вдаль:

— Чуть севернее. Завтра мы пересечем эту реку и отправимся на запад до берега моря. Там есть глубокий залив. Он по размеру больше любого озера, мимо которых мы проезжали. От него мы вдоль берега отправимся на север — там должна быть дорога, по которой до моего дома меньше дня пути. Через двенадцать дней мы будем дома и тогда…

— Тебя там кто‑нибудь ждет?

— Да, — кивнул Даждь. — Отец, мать, братья и сестра. А еще племянник — сын или дочь моего брата. Когда я уезжал, он еще не родился.

— А твоя жена и дети?

Он медленно покачал головой:

— Их у меня нет.

Лицо его напряглось, словно он вспомнил нечто страшное, что постигло его семью, и Златогорка невольно потянулась к нему. Ей так захотелось прикоснуться к его крепкому широкому плечу, но она сдержалась.