— Спасибо. Таугу интересно знать, как ты меняешься в размерах. Ты скажешь?

— Хороший пес.

Мы молча ждали, и наконец он добавил:

— Пес из Ская.

— Но он же был у вас еще до того, как вы отправились в Скай! — воскликнул Тауг.

— Да. Гильфа отдали мне бодаханы. У них имелись веские причины сделать мне такой подарок, но слишком сложные, чтобы разбираться в них сейчас. Ты знаешь о Дикой охоте?

Тауг кивнул:

— Это когда Херн-охотник проносится по небу и там словно гроза бушует. Не уверен, что это правда.

— Херн — одно из имен Вальфатера.

Тауг шумно сглотнул:

— Я слышал, когда был маленьким. Топот коня, скачущего галопом в Скае, и лай охотничьих псов.

— Тогда почему ты сомневаешься?

— Я думал, может, мне все приснилось.

— Тебе все это снится, — сказал я, и хотя по пробуждении Тауг долго задавался разными вопросами о мире Сна, похоже, он не нашел удовлетворительных ответов. — Я рассказывал про Великанов зимы и древней ночи. И тогда они, наверное, виделись тебе человекообразными существами, вроде ангридов. Кажется, я упомянул о перчатке одного из них, и если сначала они не представлялись тебе похожими на людей, то после наверняка таковыми представились.

Тауг кивнул.

— Многие действительно похожи. Но не все. У одного тысяча рук, а некоторые имеют или порой принимают обличье разных животных. Самый ужасный из них — Фенрир. Но ты должен понять, что между всеми ними нет большой разницы.

Тауг снова медленно кивнул.

— Время от времени они покидают свое сумрачное королевство, чтобы грабить и убивать. Тогда Вальфатер пускается за ними в погоню, иногда в одиночку, иногда со своими сыновьями или людьми вроде меня, либо с одними и другими вместе. Но неизменно со своими псами, которые преследуют и загоняют великанов. Ты же сам слышал лай.

Вспомнив, как он тогда испугался, Тауг промолчал.

— Иногда бывает, что какая-нибудь сука из своры ощенивается прежде срока. Поскольку напряжение погони слишком велико, щенка бросают. Такое случается не часто, но случается. Может, раз в сто лет.

— А это тысяча лет в Скае?

— Верно. Когда щенка вот так бросают или теряют каким-либо иным образом, он может упасть или ненароком забрести в Митгартр. Тогда кто-нибудь находит его, одинокого и беспомощного, голодного и холодного, и может убить при желании. А может оставить умирать голодной смертью. Или же может подобрать, как сделали бодаханы, выкормить и выходить. Коли он так поступит, в конце концов ему воздастся по заслугам.

— Вы имеете в виду, Вальфатер приходит за своим псом?

— Ты побледнел. Неужели это так страшно?

Дрожа, Тауг кивнул.

— Полагаю, ты прав. Но ведь и чудесно так же. Если Вальфатер обнаружит, что пес, некогда им потерянный, любит своего спасителя, думаешь, он возненавидит последнего? Такое не в его духе.

— Надеюсь, — с жаром сказал Тауг.

— Да. На такое способны великаны, но никак не оверкины. Вальфатер вообще чужд всякого зла.

Через несколько минут Тауг робко проговорил:

— Здесь действительно прекрасное место.

— Прекрасное и ужасное. Ты заметил, какие тут яркие краски?

Тауг осмотрелся по сторонам и словно увидел все новыми глазами.

— Да, — сказал он. — Сперва я не обратил внимания, но они восхитительны.

— Это краски твоей души, и, если когда-нибудь они померкнут в тебе, все здесь станет черным и серым. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы сообщить это. И не для того, чтобы растолковать про Гильфа.