Он ощущал ее мягкую шелковистую кожу, его губы прикасались к нежной шее, где билась жилка. Желание, словно костер, поглотило их…

Позже, много позже, Екатерина поднялась и направилась к туалетному столику.

— Вам пора одеваться, — заметила она. — В тот день, когда я впервые увидела Клеменса, на нем была шелковая сорочка с открытым воротом и шелковый халат пурпурного цвета, отороченный соболем, и он был настолько поражен моим видом, что забыл попросить разрешения переодеться в более подобающее платье.

— А он не забыл спросить, зачем вы пожаловали? — поинтересовался Ричард.

— Я же сказала, у меня тогда вылетело все из головы, а сейчас я тем более не помню.

— Смею уверить вас, царь может напомнить. Или князь Волконский найдет нужное досье. Что и говорить, императорская секретная служба славится своей памятью.

Сарказм явно звучал в голосе Ричарда. Екатерина повернулась к нему, держа в руках щетку для волос, украшенную драгоценными камнями.

— Почему вы против секретной службы? Вы никогда не упускаете возможности высказать свою неприязнь к ней.

— Я против всей системы, — ответил он. — Мне отвратительна даже мысль о слежке. И тем более что вы связаны с этим.

— Кто вам это сказал?

— Сам царь ненароком упомянул. Он отозвался о вас как о своем самом красивом и опытном агенте.

Екатерина пожала плечами.

— Из-за чего волноваться? Я же сказала — все в прошлом.

— Да, до тех пор, пока вы не понадобитесь ему снова.

— Не сейчас. Его злейший враг — Меттерних, а здесь я помочь уже не могу.

— Женщин нужно держать подальше от политики и дипломатии. Это слишком грязная игра.

Волшебный смех Екатерины зазвенел в ответ.

— В вас говорит англичанин. Я бы сразу догадалась, что эти слова принадлежат вашему соотечественнику, на каком бы языке они ни прозвучали.

Ричард поднялся и пересек комнату. На нем был искусно сшитый бархатный халат цвета сапфира. Екатерина сидела перед туалетным столиком и, глядя в большое зеркало в серебряной раме, с улыбкой наблюдала, как он приближается.

— Вы еще такой мальчик, Ричард, — сказала она, кокетливо сложив губы.

— Перед Рождеством мне исполняется двадцать пять.

Я уже многое повидал, а жизнь не всегда баловала меня. Я уже выслан из страны. Разве этого недостаточно? Она вновь засмеялась. Он стоял позади нее, и ее голова покоилась на его груди.

— С вами я чувствую себя молодой, и этого достаточно, — прошептала княгиня.

Ричард потянулся к ней, но Екатерина оттолкнула его.

— Нет, вы должны быть умницей. Мне уже пора одеваться к обеду. Царь ожидает и вас. Вы ведь знаете, что он очень раздражается, когда на какое-то время упускает нас из поля зрения.

— Я могу сказать ему, где мы были, если хотите.

— Мой дорогой, он уже знает об этом. Люди князя Волконского доложили царю, что вас видели входящим в мою комнату. Будьте уверены, они доложат, когда вы изволите покинуть ее.

— К дьяволу этого наглеца Волконского! В один прекрасный день я сверну ему голову.

— И тогда будете высланы уже из России.

— Остается еще с полдюжины стран, где я могу найти убежище; но мне не хочется расставаться с вами, поэтому Волконский может быть спокоен за свою жизнь.

— Что ж, ему остается поблагодарить вас. Ричард поцеловал ее обнаженное плечо.

— Мне не хочется уходить, но в коридоре сквозит, и агенту императорской секретной службы холодно.

Не сказав больше ни слова, он рванул дверь и с шумом закрыл ее за собой.