— В сущности, нет. Бен никогда не упускал своего.

Значит, он глядел на своего братца вовсе не сквозь розовые очки.

— Так вы знали обо всем еще при его жизни?

— В подробностях, разумеется, нет. Правда, я ни секунды не сомневался в правдивости слухов, но меня это не касалось, а Бен ни за что бы сам не сознался. Зачастую его правая рука не ведала, что творила левая. Он был мастером манипулировать. Настоящий фокусник.

Такое признание ошеломило Кристин. Он не выдвигал никаких аргументов в защиту покойного, говорил искренне и, кажется, ничего не скрывал. Ей очень захотелось быть с ним столь же откровенной. Но удовлетворится ли он тем, что узнает правду, или захочет использовать ее в своих интересах?

Она с трудом подавила порыв все рассказать. Но разве не безумие довериться первому встречному? К тому же, если этот встречный — брат Бена Мертона. Возможно, Кейн просто вытягивает из нее признание в поисках улик.

Конечно, многое из того, что он поведал ей о Бене, объясняет, почему сестра потянулась к этому типу. Лиззи очень легкая добыча для человека, который безошибочно угадывал слабости других, их скрытые желания и виртуозно на этом играл.

— Он обманул ее доверие, — пробормотала Кристин, не замечая, что говорит вслух и что глаза ее пылают гневом.

— Видите ли, многие из тех, чье доверие обманули еще в нежном возрасте, впоследствии не верят уже никому. Бен разучился доверять людям, когда узнал о разводе родителей, — спокойно объяснил Кейн. — С тех пор доверие других он использовал лишь для достижения собственных целей.

— А почему вы ни слова не сказали в защиту Бена? Считаете, что он этого недостоин?

— Каждый имеет право на защиту, Кристин.

— Как бы тяжела ни была вина?

— Да. Осуждать человека, не давая ему возможность защититься, несправедливо и грешно. Увы, человека часто поливают грязью, не желая выслушать его и забывая, что любой из нас родится невинным и лишь под давлением обстоятельств, становится на дурной путь, тихо проговорил Кейн.

— Но никто не имеет права творить все, что заблагорассудится!

— Разумеется. Именно поэтому и существуют тюрьмы.

И все же он явно сочувствовал брату. Кристин это пришлось не по нраву. Ее не убедили доводы Кейна, как бы безупречны они ни были. Ей казалось, что он рассуждает слишком отстраненно. Ведь не одному Бену пришлось пережить развод родителей, однако не все после этого стали циничными подонками, уверенными, что все продается. Нет, она осталась при своем мнении: Бен Мертон был негодяем и сеял одно лишь зло.

Наверное, Кейн Мертон с этим не согласился бы. Однако правда часто бывает нелицеприятной. А что, если он все же, сожалея о безвременной кончине брата, захочет заставить Лиззи сполна заплатить за то, что она стала невольной ее причиной? Что, если ему наплевать на обстоятельства, толкнувшие ее на это?

Официант унес пустые тарелки.

Кристин снова потянулась за бокалом с вином. Вокруг них сгущались сумерки. Темные силуэты деревьев были едва видны во мраке. Вслушиваясь в мерный рокот прибоя, Кристин с тоской думала об утраченном чувстве умиротворенности. Как бы ей хотелось, чтобы оно возвратилось! Исчезло и пьянящее ощущение свободы. Пока они с Кейном не выяснят до конца свои отношения, не видать ей покоя.

— Вы злитесь, — заметил Кейн.

Она высокомерно вздернула голову:

— Еще бы! Вы воскрешаете в моей памяти то, о чем мне хотелось бы забыть. Согласитесь, это кого угодно разозлит.

Не сводя с нее внимательных глаз, он произнес:

— От себя убежать трудно. Особенно если совесть нечиста.

Кристин рассмеялась. Смех получился наигранным, и она поняла это. Но ведь ей предстояло любой ценой разуверить его.