Кэсл понимал, что игра почти подошла к концу. Дэйнтри исподтишка взглянул на свои часы. Интересно, подумал Кэсл, это действительно часы или скрытый микрофон. Возможно, подумал Кэсл, у него кончилась пленка. Как же он теперь поступит – попросит разрешения пойти в ванную, чтобы сменить ее?

– Выпьете еще?

– Нет, лучше не стоит. Мне ведь надо доехать до дома.

Кэсл вышел с Дэйнтри в холл, и Буллер – тоже. Буллеру явно не хотелось расставаться с новым другом.

– Спасибо за угощение, – сказал Дэйнтри.

– Спасибо вам за эту возможность поговорить о столь многом.

– Не выходите. Погода ужасная.

Тем не менее Кэсл вышел вслед за ним под холодный моросящий дождь. Он заметил ярдах в пятидесяти от своего дома, напротив полицейского участка, хвостовые огни стоящей машины.

– Это там ваша машина?

– Нет. Моя стоит выше по улице. Мне пришлось пройти немного пешком, так как из-за дождя я не мог разглядеть номера домов.

– В таком случае до свидания.

– До свидания. Надеюсь, все утрясется – я хочу сказать, у вас с женой.

Кэсл постоял под холодным, медленно падавшим дождем и помахал Дэйнтри, когда тот проезжал мимо. Он заметил, что машина Дэйнтри, не останавливаясь у полицейского участка, свернула направо и выехала на Лондонское шоссе. Дэйнтри, конечно, всегда может остановиться у «Королевского герба» или «Лебедя» и позвонить оттуда по телефону, но Кэсл сомневался, все ли ему ясно для отчета. Они наверняка захотят сначала прослушать пленку с записью их беседы, – а Кэсл теперь уже не сомневался, что у Дэйнтри в часы вмонтирован микрофон, – и лишь тогда примут решение. Железнодорожная станция наверняка уже поставлена под наблюдение, а в аэропортах предупрежден паспортный контроль. Одно со всею очевидностью вытекает из визита Дэйнтри. Младший Холлидей, должно быть, начал говорить, иначе они никогда не прислали бы к нему Дэйнтри.

Прежде чем войти в дом, Кэсл посмотрел вдоль улицы – вверх и вниз. Наружного наблюдения заметно не было, но огни машины напротив полицейского участка продолжали светиться сквозь пелену дождя. На полицейскую машину она не была похожа. Полиция – даже ребята из спецслужбы, как он полагал, – вынуждена довольствоваться английскими машинами, а эта… он, конечно, не мог сказать наверняка, но похоже, это была «тойота». Он вспомнил, что на дороге в Эшридж тоже стояла тогда «тойота». И попытался определить цвет машины, но мешал дождь. Под моросью красное не отличишь от черного, а тут еще пошла крупа. Кэсл вернутся в дом и впервые за это время впустил в свое сердце надежду.

Он отнес стаканы на кухню и тщательно их вымыл. Словно хотел стереть отпечатки отчаяния. Затем поставил два новых стакана в гостиной и впервые позволил надежде пустить ростки. Это было нежное растение, и за ним надо было как следует ухаживать, но ведь та машина, сказал себе Кэсл, безусловно, «тойота». Он не разрешал себе думать о том, сколько «тойот» в округе, а терпеливо ждал, когда зазвонит звонок. Интересно, кто явится и будет стоять вместо Дэйнтри на пороге. Не Борис – в этом Кэсл был уверен – и не младший Холлидей, которого только что отпустили под залог на поруки и к которому, скорее всего, теперь уже напрочь привязалась спецслужба.

Кэсл вернулся на кухню и дал Буллеру тарелку с печеньем – возможно, пройдет немало времени, прежде чем собака снова поест. Часы на кухне шумно тикали, отчего казалось, что время идет медленнее обычного. Если в той «тойоте» действительно сидит друг, что-то слишком долго он не появляется.

Полковник Дэйнтри въехал во двор «Королевского герба». Во дворе, кроме него, была еще только одна машина, и он какое-то время посидел за рулем, не зная, звонить ли ему, и если да, то что сказать.