– Если в нашем секторе вообще что-то можно назвать «совершенно секретным». Но, конечно, Уотсон тоже их видит.

– Дэвис… он окончил университет в Рединге, так ведь? – спросил Дэйнтри с еле уловимым оттенком презрения.

– Я вижу, вы хорошо подготовились.

– Собственно, я только что беседовал с самим Дэвисом.

– Так вот почему он вернулся с обеда на десять минут позже.

Дэйнтри выдавил из себя вымученную улыбку – словно раздвинул края кровоточащей раны. У него были очень яркие губы, и они еле-еле приоткрывались в уголках.

– С Дэвисом я беседовал о вас, – сказал он, – а с вами побеседую о Дэвисе. Проверка в открытую. Вы уж извините новую метлу: мне все-таки надо знать, за какую веревочку дергать, – добавил он, немного переусердствовав с метафорами. – Правила есть правила – при всем нашем доверии к вам обоим, конечно. Кстати, Дэвис не предупредил вас?

– Нет. Но с какой стати вы станете верить мне? Мы ведь можем быть в сговоре.

Рана снова слегка приоткрылась и напрочь закрылась.

– Насколько я понимаю, политически Дэвис слегка склоняется влево. Это верно?

– Он член лейбористской партии. Я полагаю, он сам вам это сказал.

– Тут, конечно, нет ничего дурного, – сказал Дэйнтри. – А вы?..

– Я политикой не нанимаюсь. Я полагаю, Дэвис вам и это сказал.

– А я полагаю, что вы все же иногда голосуете на выборах?

– По-моему, я ни разу не голосовал со времен войны. Проблемы нынче часто кажутся… ну, в общем, на уровне приходских интересов.

– Любопытная точка зрения, – с явным неодобрением заметил Дэйнтри.

Кэсл понял, что на этот раз зря сказал правду, однако – за исключением действительно важных случаев – он всегда предпочитал держаться правды. Правда ведь поддается проверке. Дэйнтри взглянул на часы.

– Я не задержу вас надолго. Надо успеть на поезд, который отходит с Кингс-Кросс.

– Отправляетесь на уик-энд пострелять дичь?

– Да. Как вы узнали?

– Интуиция, – сказал Кэсл и снова пожалел, что так сказал. Всегда спокойнее не высовываться. Порою – и с каждым годом все чаще – ему хотелось стать стопроцентным конформистом, подобно тому как человеку иного склада хочется перевернуть мир, выступив в палате лордов.

– Вы, видимо, заметили у двери мое ружье в футляре?

– Да, – сказал Кэсл, хотя увидел его только теперь, – это и навело меня на мысль. – И с радостью отметил, что Дэйнтри явно успокоился.

– Эта наша беседа, как вы понимаете, не вызвана какими-то претензиями к вам лично, – пояснил Дэйнтри. – Обычная очередная проверка. У нас столько всяких правил, что некоторые из них порой забываются. Такова человеческая натура. К примеру, правило, запрещающее выносить служебные материалы…

Он многозначительно посмотрел на чемоданчик Кэсла. Офицер и джентльмен тут же открыл бы его, сопроводив это каким-нибудь каламбуром, и позволил бы туда заглянуть, но Кэсл не был офицером и никогда не считал себя джентльменом. Ему захотелось посмотреть, как далеко заберется под стол новая метла. Он сказал:

– Я иду не домой. А всего лишь обедать.

– Вы не станете возражать, если?.. – Дэйнтри протянул руку к чемоданчику. – Я точно так же попросил об этом и Дэвиса, – сказал он.

– У Дэвиса, когда я его видел, – сказал Кэсл, – не было чемоданчика.

Дэйнтри вспыхнул: надо же было так оплошать.