– С Дэвисом? Да. Я как раз и хотел поговорить с вами о Дэвисе.

Дэйнтри встал и подошел к окну. Будто заключенный в камере. Он угрюмо уставился вверх – неприветливое небо едва ли могло рассеять его сомнения. Он сказал:

– Серый денек. Вот теперь осень действительно пришла к нам.

– «И все вокруг стареет и гибнет» [строки из псалма «Пребудь со мною» Генри Фрэнсиса Лита (1793-1847)], – процитировал Кэсл.

– Откуда это?

– Из псалма, который я пел в школе.

Дэйнтри снова подошел к столу и посмотрел на фотографию.

– Это моя дочь, – сказал он, словно счел необходимым представить девушку.

– Поздравляю. Красивая девушка.

– Выходит замуж в этот уик-энд, но я едва ли поеду на свадьбу.

– Вам не нравится жених?

– О нет, он, должен признать, в порядке. Правда, я не встречался с ним. Ну о чем мне с ним говорить? О детском тальке фирмы «Джеймисон»?

– Детском тальке?

– Фирма «Джеймисон» пытается выжить с рынка фирму «Джонсон» – во всяком случае, так говорит мне дочь. – Он сел в кресло и погрузился в невеселое молчание.

Кэсл сказал:

– Похоже, Дэвис заболел. А я сегодня утром задержался. Неудачный выбрал Дэвис для болезни день. Мне придется одному заниматься почтой из Заира.

– Извините. В таком случае не стану вас задерживать. Я не знал, что Дэвис болен. Ничего серьезного?

– Думаю, что нет. Доктор Персивал обещал посмотреть его в обеденное время.

– Персивал? – переспросил Дэйнтри. – А разве у Дэвиса нет своего врача?

– Ну, если доктор Персивал посмотрит его, старушке Фирме это ведь ничего не будет стоить, верно?

– Да. Только вот… работая на нас… он, должно быть, несколько поотстал… я хочу сказать: в медицине.

– Ну, ему, наверное, не так трудно будет поставить диагноз. – Это прозвучало, как эхо другого разговора.

– Я ведь, собственно, хотел вас видеть, Кэсл, в связи… вы вполне довольны Дэвисом?

– Что значит «доволен»? Мы отлично работаем вместе.

– Иногда приходится задавать весьма глупые вопросы… сверхпримитивные… но я ведь отвечаю за безопасность. И необязательно думать, что под моими вопросами таится что-то важное. Дэвис играет, да?

– Немного. Любит говорить о лошадях. Сомневаюсь, чтобы он много выигрывал или много проигрывал.

– А как насчет выпить?

– Не думаю, чтоб он пил больше меня.

– Значит вы полностью ему доверяете?

– Полностью. Конечно, все мы склонны ошибаться. А что, была какая-нибудь жалоба? Мне б не хотелось, чтобы Дэвиса куда-то перевели, – разве что в Л.-М.

– Забудьте, что я вообще о чем-то вас спрашивал, – сказал Дэйнтри. – Я задаю такого рода вопросы обо всех. Даже о вас. Вы знаете такого художника – Николсона?

– Нет. Он из наших?

– Нет, нет. Просто иной раз я чувствую, что отстаю, – сказал Дэйнтри. – А вы бы не… впрочем, вечером вы наверняка спешите домой, к семье?

– Ну в общем… да.

– Если по какой-то причине вам придется задержаться на ночь в городе… мы могли бы поужинать вместе.

– Это у меня не часто случается, – сказал Кэсл.

– Да, да, очевидно.

– Понимаете, жена у меня нервничает, когда остается одна.