– Это легче сказать, чем сделать.

Когда мне все осточертевает, я пью. Вам вот повезло – у вас есть Сара. Кстати, как Сэм?

– Он без конца спрашивает про тебя. Говорит, никто не умеет так играть в прятки, как ты.

– Славный маленький паршивец. Хотелось бы и мне иметь такого паршивца – только от Синтии. Надежды, надежды!

– Климат в Лоренсу-Маркише не очень подходящий…

– О, говорят, вполне о'кей для детишек до шести лет.

– Что ж, Синтия, пожалуй, начинает сдаваться. В конце концов, ведь это она перестилает тебе постель.

– Да, заботиться она, я думаю, будет обо мне как мать, но она из тех девчонок, которые все время хотят кем-то восхищаться. Ей бы кого посерьезнее – вроде вас. А моя беда в том, что в делах серьезных я не умею вести себя по-серьезному. Как-то стесняюсь. Вот вы можете себе представить, чтобы кто-то стал восхищаться мной?

– Сэм же восхищается.

– Сомневаюсь, чтобы Синтии нравилось играть в прятки.

В эту минуту в комнату вошла Синтия. И сказала:

– Все твои простыни были сбиты в кучу. Когда тебе в последний раз перестилали постель?

– Уборщица приходит к нам по понедельникам и пятницам, а сегодня – четверг.

– Почему ты сам ее не перестелишь?

– Ну, я натягиваю на себя одеяло, когда ложусь, – больше мне ничего и не надо.

– А эти типы из окружающей среды? Куда они смотрят?

– О, они натасканы не замечать загрязнения, пока их официально об этом не известят.

Дэвис проводил обоих до дверей. Синтия сказала:

– До завтра. – И пошла вниз по лестнице. А через плечо добавила, что ей нужно сделать еще уйму покупок.

– «Зачем ее взгляд так долог был, Коль она не хотела, чтоб я полюбил…» – процитировал Дэвис.

Кэсл был поражен. Вот уж никак он не ожидал, что Дэвис читал Браунинга [Браунинг Роберт (1812-1889) – английский поэт] – разве что в школе.

– Ну, – сказал он, – я пошел назад, к почте из Заира.

– Извините, Кэсл. Я знаю, как вас раздражает необходимость возиться с этой почтой. Но я не сачкую, правда нет. И дело не в перепое. У меня ноги и руки стали точно из желе.

– Залезай-ка обратно в постель.

– Думаю, так я и поступлю. Сегодня Сэм едва ли получил бы удовольствие от игры со мной в прятки, – добавил Дэвис вслед уходящему Кэслу, перегнувшись через перила. Кэсл уже дошел до самого низа, когда Дэвис окликнул его: – Кэсл!

– Да? – Кэсл посмотрел вверх.

– Вы не думаете, что это может явиться препятствием?

– Препятствием?

– Я бы стал другим человеком, если бы меня послали в Лоренсу-Маркиш.

– Я сделал все, что мог. Разговаривал с шефом.

– Вы славный малый, Кэсл. Чем бы это ни обернулось, – спасибо.

– Ложись в постель и отдыхай.

– Думаю, так я и поступлю.

Но он продолжал стоять и смотреть вниз, пока Кэсл не вышел из дома.

7

Кэсл и Дэйнтри прибыли в Бюро регистрации последними и заняли места в мрачной комнате с коричневыми стенами, в последнем ряду. Четыре ряда пустых стульев отделяли их от остальных приглашенных, которых было около десяти; они, словно в церкви, разделились на два противостоящих клана, и каждый клан с критическим интересом и известной долей презрения разглядывал другой. Только шампанское способно будет, пожалуй, привести их к перемирию.

– Это, я полагаю, Колин, – сказал полковник Дэйнтри, указывая на молодого человека, который подошел к его дочери, стоявшей у стола регистратора.