– Вот об этом можете не тревожиться, Эммануэл. Фирма за все заплатит. Мы же не обязаны отчитываться в наших секретных фондах. – Харгривз отодвинул в сторону бокал. И сказал: – На мой вкус, это «Шато-Тальбо» – урожая не семьдесят первого года.

– Меня самого поразило, Джон, что Дэвис отреагировал так быстро. Я же знал его вес и точно все вычислил: дал ему такую дозу, которая, по-моему, не могла быть смертельной. Видите ли, афлатоксин до сих пор ведь никогда еще не проверялся на человеке, и я хотел быть уверенным – на всякий случай, – что доза не будет чрезмерной. Наверно, печень у него уже была в плохом состоянии.

– А как вы ему это дали?

– Я зашел к нему выпить, и он предложил мне какое-то омерзительное виски под названием «Уайт Уокер». Дух у него был такой, что афлатоксина Дэвис не мог почувствовать.

– Могу лишь молиться, что вы не ошиблись и поймали нужную рыбу, – сказал сэр Джон Харгривз.

В весьма мрачном настроении Дэйнтри свернул на Сент-Джеймс-стрит, и, когда по дороге к себе проходил мимо «Уайта», кто-то окликнул его с порога. Оторвавшись от созерцания той помойки, где копошились его мысли, Дэйнтри поднял взгляд. Он явно знал этого человека, но сразу не мог вспомнить, как его зовут или хотя бы при каких обстоятельствах они встречались. Кажется, Боффин. Или Баффер?

– У вас нет с собой «Молтизерс», старина?

Тут Дэйнтри не без смущения вспомнил, где они встречались.

– Как насчет того, чтобы пообедать, полковник?

Баффи – это же не имя, а нелепица. Наверняка у этого малого есть другое, но Дэйнтри тогда так его и не узнал. Он сказал:

– Извините. Обед ждет меня дома. Это была ложь, но не вполне. До того как отправиться на Ганновер-сквер, Дэйнтри вынул из холодильника банку сардин, а кроме того, у него еще оставалось немного сыра и хлеба от вчерашнего обеда.

– В таком случае пошли выпьем. Обед дома всегда может подождать, – сказал Баффи, и Дэйнтри ничего не сумел придумать, чтобы отказаться.

Было еще рано, и в баре находилось, кроме них, всего двое. Они, видимо, достаточно хорошо знали Баффи, ибо встретили его безо всякого восторга. Но Баффи, видимо, это было безразлично. Он обвел рукой присутствующих, включая бармена, как бы представляя им Дэйнтри.

– Это полковник. – Оба посетителя из чистой вежливости буркнули что-то в адрес Дэйнтри. – Так и не узнал на этой охоте вашей фамилии, – заметил Баффи.

– А я так и не узнал вашей.

– Мы встречались, – пояснил Баффи, – у Харгривза. Полковник из этих ребяток «шито-крыто». Что-то вроде Джеймса Бонда.

Один из двоих сказал:

– Так никогда и не прочел ни одной книжки Иана [имеется в виду Иан Флеминг].

– Слишком они сексуальны, на мой вкус, – сказал второй.

– Чрезмерно. Я не прочь побаловаться, как любой мужчина, но разве секс так уж важен, верно? Во всяком случае, не то, как это происходит.

– Что будете пить? – спросил Баффи.

– Сухой мартини, – сказал полковник Дэйнтри и, вспомнив свою встречу с доктором Персивалом, добавил: – Очень сухой.

– Большой бокал очень сухого, Джо, и большой бокал розового. Действительно большой, старина. Не будь скупердяем.

Глубокое молчание воцарилось в маленьком баре, словно каждый думал о своем – о романе Иана Флеминга, об охоте, о похоронах.