– Почему? В вашей семье что, было много покойников? – спросил Дикки с присущим алкоголикам любопытством.

– Нет, дело не совсем в этом, – сказал Дэйнтри: застенчивость его растворялась в третьем бокале мартини. Почему-то ему вспомнилась маленькая станция в провинции, куда он прибыл со своим взводом свыше тридцати лет тому назад, – указатели с названием станции были все убраны после Дюнкерка на случай возможного вторжения немцев. И сейчас Дэйнтри показалось, будто он снова сбросил с себя тяжелый вещевой мешок и тот со стуком упал на пол бара «У Уайта». – Видите ли, – сказал он, – мой отец был священником, так что ребенком я часто присутствовал на похоронах.

– Вот уж никогда бы не подумал, – сказал Баффи. – Скорее я считал бы, что вы из военной семьи – сын какого-нибудь генерала, командовавшего в прошлом полком, и все такое прочее. Джо, мой бокал вопиет, чтоб ты его наполнил. Но, конечно, если поразмыслить, так то, что ваш отец был священником, многое объясняет.

– Что же это объясняет? – спросил Дикки. По какой-то непонятной причине он был раздражен и склонен все оспаривать. – «Молтизерс»?

– Нет, нет, «Молтизерс» – это другое дело. Не стану вам сейчас об этом рассказывать. Слишком много заняло бы времени. Я просто имел в виду, что ведь полковник из этих парней «шито-крыто», ну и в известной мере к такого рода людям принадлежит, если подумать, и священник… Тайны исповеди и все такое прочее – они ведь тоже, знаете ли, из области «шито-крыто».

– Мой отец не был католическим священником. Он даже не принадлежал к высокой церкви [направление в англиканской церкви, тяготеющее к католицизму]. Он был капелланом на флоте. В первую мировую войну.

– Первая мировая война, – произнес мрачный человек по имени Вилли, который в свое время был женат, – это была война между Каином и Авелем [речь идет о сыновьях Адама и Евы Каине и Авеле, ссора между которыми привела к первой смерти на земле: Каин убил Авеля]. – Он произнес это безапелляционным тоном, словно желая поставить точку в никчемном разговоре.

– Отец у Вилли тоже был священником, – пояснил Баффи. – Большая шишка. Епископ, а тут – капеллан на флоте. Фанфары!..

– Мой отец участвовал в битве за Ютландию [имеется в виду морское сражение, которое произошло во время первой мировой войны (31 мая – 1 июня 1916 г.) между английским и германским флотами западнее полуострова Ютландия, разделяющего Северное и Балтийское моря], – сообщил им Дэйнтри. Он вовсе не собирался бросать кому-то вызов и противопоставлять участие в Ютландской битве епископской епархии. Просто всплыло еще одно воспоминание.

– Но он же не сражался. А раз так, это не в счет, верно? – сказал Баффи. – В сражении между Каином и Авелем.

– А вам столько лет не дашь, – заметил Дикки. Произнес он это с недоверием, потягивая из бокала.

– Мой отец тогда еще не был женат. Он женился после войны. В двадцатых. – Дэйнтри понимал, что беседа становится абсурдной. Джин действовал, как вытягивающее правду лекарство. Он сознавал, что говорит слишком много.

– Он женился на вашей матери? – резким тоном, будто следователь, спросил Дикки.

– Конечно.