их под другим углом.

 —  Ладно. — Я твердо вознамерился найти нужное решение. Мне представился шанс сняться на

 телевидении, значит, я должен оправдать ожидания тех, кто в меня поверил.

 —  Сам придумай, как это сделать, — сказал Джим и пошел решать какие-то важные вопросы.

 Мы с Джеффом ели печенье. Он сказал, что догадался о том, что я голоден, ибо даже за тридцать шагов

 слышал в наушниках, как у меня урчит в животе.

 —  Я должен как-то показать их под другим углом, — поделился я с ним своей проблемой. — Представить

 их со всех сторон. Ума не приложу, как это сделать.

 Джефф откусил печенье и задумался.

 —  Попробуй их поддеть, — посоветовал он.

 —  Поддеть?

 —  Выведи их из себя. Они слывут самыми невозмутимыми людьми на свете. Попытайся их рассердить. Это

 будет сенсация, гвоздь программы.

 —  Рассердить монаха? — недоверчиво произнес я. — Ничего не выйдет! Они же спокойны, как слоны!

 —  Ну... попытка не пытка. Хоть будет что вырезать при окончательном монтаже. Придай своему репортажу

 остроты. Покажи более темные стороны монахов.

 —  У них нет темных сторон.

 Честно говоря, мне эта затея не улыбалась. В конце концов, Робин предложил залезть в душу к буддийскому

 монаху, но не дергать же его за титьки. С другой стороны, ведь это совет профессионального телевизионщика!

 К тому же я знал, зачем я здесь, и вовсе не хотел строить из себя капризную примадонну. Посему я кивнул и

 сказал, что это хорошая идея. По сути, это был единственный выход.

 Нехотя я стал думать, как бы мне рассердить буддийского монаха.

 Я бродил по замку, перебирая в уме разные способы и средства.

 Через некоторое время мне предстояло познакомиться с Самтеном, и я вовсе не хотел, чтобы он принял меня

 за извращенца, питающего ненависть к монахам. И вдруг я увидел пруд. Если все мои задумки не дадут

 результатов, рассудил я, всегда можно столкнуть монаха в воду. Хотя, пожалуй, это слишком. Да и негоже

 подавать дурной пример. Что, если в отдаленном будущем молодые люди, пожелавшие пойти по моим стопам,

 из моего опыта усвоят только то, что надо напиваться и сталкивать монахов в пруд?

 —  Значит, через некоторое время ты встречаешься с Самтеном? — спросил какой-то монах, сидевший на

 скамье, куда я присел на минутку, чтобы успокоиться.

 —  Да, надеюсь, — ответил я.

 —  Здорово. Тебе повезло. Он потрясающий человек. Тебе понравится. Он удивительный.

 —  В самом деле?

 —  Да. Он удивительный.

 —  Чем же?

 —  Чем? Да тем, что он удивительный. Когда говоришь с ним, кажется, что ты единственный человек на

 свете. Он самый духовный из всех людей, которых тебе доведется встретить. Все знает. О чем бы ты его ни

 спросил, у него на все есть ответ. И он потрясающе терпелив, образец терпения и выдержки для всех, с кем он

 общается.

 —  И впрямь неординарный человек, судя по твоим словам, — сказал я с искренностью в голосе.

 —  Да. Неординарный, — подтвердил монах. — Удивительный.

 Неожиданно кто-то меня окликнул. Я повернул голову на зов и в одном из окон замка увидел Джима.