—  Ну-ка... подожди. Что вы там говорили про незнакомцев и брошенные мимоходом замечания?

 Я чувствовал, что Джим как-то странно смотрит на меня из-за камеры, но я уже старался не для программы

 «Ричард и Джуди» — я старался ради себя.

 —  Ты будешь удивлен, — отвечал Самтен, — но иногда люди оказываются здесь из-за того, что кто-то что-

 то сказал. Что-то такое, что задело их за живое или открыло им глаза. Что-то, что нашло отклик в их душе.

 Зачастую тот, кто это сказал, даже не подозревает, какой эффект произвели его слова. Но иногда это деяние...

 э... просветленного существа...

 Я оторопел. Что он сказал?

 —  Просветленного существа? — переспросил я.

 —  Да, — ответил Самтен.

 —  Как... Майтрея?

 —  Да, — кивнул монах. — Ты слышал про Майтрею?

 Слышал ли я про Майтрею? Чудеса да и только. Если

 подумать, я здесь оказался как раз потому, что однажды незнакомый мне человек бросил фразу, которая

 задела меня за живое. И, возможно, этот человек, как полагают некоторые, был... просветленным существом.

 Невероятно. У меня голова шла кругом.

 —  Да, я слышал про Майтрею! Я все знаю про Майтр...

 —  Стоп, — крикнул Джим. — Мм... По-моему, ребята, вы перегибаете палку. Аудитория вас не поймет. Еще

 раз задаем этот же вопрос, но разговор ведем в более общем ключе... и... мотор...

 Я был растерян. Испытывал досаду. Казалось, Майтрея и тут, и там — всюду. Что, полагаю, весьма кстати для

 того, чья цель — вездесущность. Сейчас мне хотелось говорить только о Майтрее, о моем попутчике в автобусе

 и о том, что все это может значить. Обо всех, на первых взгляд, случайных событиях, которые привели меня

 сюда, к Самтену. Но Джим был прав: я приехал в Добройд работать, а не болтать в свое удовольствие, поэтому

 мы с Самтеном, прогуливаясь по замку, продолжали беседовать о программах обучения, которые предлагали

 монахи. Здесь было здорово, и я все больше проникался искренней симпатией к своему долговязому приятелю.

 Он водил меня по комнатам, рассказывал разные истории, представил другим монахам, и только после того, как

 он объяснил, что ему нужно перебинтовать палец, съемка была приостановлена.

 —  Что у вас с пальцем? — полюбопытствовал я.

 —  Упал недавно на лестнице. По глупости. Скоро вернусь...

 Съемочная группа отправилась искать новые места съемок. А я вдруг осознал, что получаю огромное

 удовольствие от своей новой работы. Оказывается, брать интервью так просто. Беседуешь с людьми, и все.

 —  Помни, Дэнни, — напутствовал меня Джим, прежде чем уйти вслед за своей командой. — Попытайся его

 спровоцировать. Добейся от него неадекватной реакции. Копай глубже в буддизм. Работа на телевидении —

 дело непростое. Светской болтовни тут недостаточно.

 Джим улыбнулся. Вне сомнения, ему не терпелось посмотреть, как я буду злить монахов. Удрученный, я

 кивнул ему и, стоя на одном месте, стал думать, как бы мне выполнить эту непростую и неприятную задачу.

 Через несколько секунд я заметил выходящего из-за угла Лайама.

 —  Привет, Лайам.

 —  Привет. Как съемки?

 —  Здорово. — Мы пошли по саду.

 —  Ты когда-нибудь думал о том, чтобы стать монахом, Дэнни?

 Я улыбнулся.