— Милая, пожалуйста, не сходи с ума по этому поводу. Танкреди – мой лучший друг, и он никогда не поступил бы так.

— Так – это так?

— Не возненавидел бы тебя и не стал бы избегать.

Сара немного задержалась с ответом.

— Знаешь, вполне возможно. Иногда динамика отношений непредсказуема.

Давиде отпустил её и сел на диван. Взял пульт от телевизора и включил его.

— Честно говоря, я всегда думал, что это тебе не нравится Танкреди.

— Почему?

— Не знаю, просто интуиция. С одной стороны, мне было стыдно, но другой это меня радовало.

— Почему это?

— Потому что я думал: «Всё-таки есть в мире женщина, которой не нравится Танкреди, которую он даже бесит». Если бы он тебе нравился, возможно, ему было бы наплевать на нашу дружбу, на нашу с ним. Он мог бы закрыть на это глаза, и ты тоже стала бы частью его личной коллекции... — тогда он посмотрел на неё и улыбнулся. — Я бы умер, если бы такое случилось.

А Сара молчала посреди гостиной. Давиде не отрывал от неё глаз. Прошло уже столько времени в молчании, что ситуация начинала казаться странной. И она спросила себя, получится ли у неё выкрутиться.

 — Он не бесит меня. Просто он мне безразличен. Скажем так: мне не нравится, как он себя ведёт в некоторых обстоятельствах. В любом случае, он ведь твой друг, а если тебя это совсем не волнует...

Сказав это, она ушла на кухню. Давиде переключил канал, а затем решил добавить кое-что ещё.

 — Вспомни, что многое изменилось после истории с его сестрой!

Сара села за стол. Она вдруг почувствовала пустоту внутри себя. Именно с того дня она начала его любить, она хотела заполнить его одиночество. Прошло уже несколько лет, однако страсть Сары не уменьшилась. И она не знала, случится ли это когда-нибудь. Но было кое-что, в чём она была твёрдо уверена: Давиде, её муж, был отличным агентом по недвижимости, но при этом – худшим в мире психологом.

— Не так. Разве ты не видишь, что не соблюдаешь темп?

София глубоко вздохнула. С Джакопо было нужно терпение. Огромное терпение. Но эти уроки были важными, к тому же, ей нужно было зарабатывать.

 — Просто мне это кажется слишком медленным, учительница...

София улыбнулась.

— Но если он так написал это произведение, сочинил его и так себе представил, это значит, что ему нравилось именно в таком темпе, тебе не кажется? Сосредоточься, здесь темп черных шестьдесят! И вот являешься ты, через двести лет после того, как Моцарт написал свою Сонату в до мажоре, и играешь её так, словно находишься на гонках «Формулы 1». Имей в виду, что даже великие пианисты исполняют это произведение в очень медленном ритме. Медленном и поэтому чудесном, Джакопо.

Джакопо улыбнулся. София нравилась ему. Она была не такой, как все остальные его учителя: она была милой и, к тому же, моложе. А главное – красивей.

 — Ла-а-адно... — Джакопо протянул это слово. — Но сейчас многие классические произведения играют, меняя темп, и получается круто! Ты хоть раз слышала, как Canon играет Funtwo на электрогитаре? И в моей последней видеоигре тоже безумная музыка, хочешь послушать?

Он поднялся, засовывая руку в карман брюк, словно собирался достать грандиозный подарок.

— Ладно, — сказала София, заставляя его сесть на место. — Но твоим родителям не понравится, если я буду играть тут с тобой в видеоигры...

— Да... Да ещё проигрывать мне.

— Конечно, и мне не нравится проигрывать. Больше всего на свете они хотят, чтобы к Рождеству ты научился играть хотя бы одно произведение от начала и до конца, не делая слишком много ошибок. И на данный момент... — она потрепала его по голове, — это кажется мне маловероятным.