Делать деньги у него получалось лучше всего, ему казалось это самой простой и наиболее очевидной вещью. Как только его сотрудники получали все необходимые ему данные, он сразу же видел, следуя своему безошибочному инстинкту, какая партия будет выигрышной. И в итоге его всегда ждал успех. Он потерял счёт своей собственности: компаниям, машинам, самолётам, кораблям и недвижимости. Знал только, что ещё у него есть остров, и не хотел покупать ещё один лишь из страха перепутать их. Эта земля посреди моря была его портом, его уголком спокойствия. Только там он чувствовал себя странно умиротворённым. Словно тревоги покидали его. Возможно, поэтому он реже всего посещал это место. Когда он останавливался, то возвращался во времени, возвращался к тому дню. Дню Клаудине. Когда дедушка умер, они прочли завещание. Каждый из трёх внуков должен был получить по сто миллионов евро. Часть, которая отходила ей, теперь делилась между его братом Джанфилиппо и им самим. Это казалось ему несправедливым: эти сто миллионов принадлежали Клаудине, так что они должны послужить чему-то важному, значимому. Они должны были как-то увековечить память о своей сестре. Должны были основать какой-то фонд или что-то вроде, что-то ценное, что могло бы всегда говорить о ней.

Джанфилиппо был не согласен.

— Так решил дедушка. Он пожелал, чтобы мы разделили её часть между собой. Каждый запомнит Клаудине по-своему. Так что решено.

В самом деле, завещание именно так разрешало этот вопрос. Джанфилиппо распорядился, чтобы его пятьдесят миллионов евро зачислили на его счёт, а что он сделал с ними потом – неизвестно. Возможно, он инвестировал их во что-то особенное. Для Грегорио Савини достаточно было бы всего одного звонка, чтобы получить такого рода информацию, но Танкреди ему запретил. Он не хотел знать этого.

В свою очередь он сам положил пятьдесят миллионов Клаудине на отдельный от всех своих денег счёт. Он хотел решить позже, для чего они послужат. Между тем ему было о чём ещё подумать.

Он посмотрел на часы; скоро он всё о ней узнает. И рассмеялся. Она. Он даже не знал, как её зовут. Ему было любопытно, но в то же время он был странно обеспокоен. Та женщина из церкви, которая играла руками в пустоте, которая следовала за музыкой с закрытыми глазами и восхищением, со страстью. Эта прекрасная женщина. Эта женщина с лестницы, забавная, ускользающая, с характером и милой улыбкой. Эта женщина заставила возродиться его желание жить и любить. А что, если она совсем другая? Как часто нас заставляет мечтать просто образ, который превращается в возможность реализовать все наши желания, но в итоге оказывается, что всё совсем иначе? Жизнь – это мечты, которые плохо заканчиваются, это как падающая звезда, исполняющая желания другого человека.

Он улыбнулся этому внезапному пессимизму и уже готов был остановить расследование об этой женщине. Но даже не успел посмотреть на часы. Слишком поздно. Постучались в дверь.

— Войдите.

Грегорио Савини вошёл и закрыл за собой дверь. Постоял немного. Танкреди вновь подошёл к креслу.

— Присаживайся, Грегорио.

— Спасибо, — тот занял место напротив. В руках его была папка с бумагами. — Хочешь, я оставлю её здесь?

Танкреди отвернулся к окну, выходящему на океан. Парусник исчез; танкер просто ушёл чуть дальше.

— Нет. Прочитай мне эту информацию.

Он закрыл глаза и приготовился к тому, что сейчас услышит. Он не знал толком, чего ждать. И даже не знал, что хотел услышать.

Грегорио открыл папку и быстро просмотрел всё, что нашёл в компьютере.

— Итак, совсем недавно она отметила тридцатилетие, замужем, детей нет. Живёт в доме, который ей оставили бабушка и дедушка, занимается временными подработками; не бедствует, но и не живёт в роскоши.