Нет, я все тут, нечего и спрашивать.

   — Есть такие средства, — сказал идущий рядом мужчина. — Есть биотрангулярное перемещение,

но им почти никто не пользуется. Слишком большие затраты энергии. Кроме того, оно плохо

действует на нервную систему.

   Убей меня бог, если я понимал, что это за перемещение.

   — Ладно, — сказал Флавий, — еще успеем об этом поговорить. Вот мой дом.

   Он как-то странно застрекотал, и, выбежавшие на его зов муравьи, немедленно начали

стаскивать откуда-то на полянку розовые столы.

   Честное слово, мне никогда не приходилось участвовать в таком удивительном пиршестве.   

Представьте себе вереницу с голов под деревьями, озаряемых причудливым светом фосфоресцирующей

жидкости в бокалах, странные блюда с незабываемым вкусом, которые нам тащили муравьи на

огромных подносах, и веселые, оживленные лица людей, отдаленных от нашей эпохи на сорок четыре

столетия.

   — За здоровье космонавтов! — сказал Флавий, поднимая стакан с темным напитком, похожим на

пиво.

   Арсен поднялся и произнес длинный, витиеватый тост. Сидевшая рядом с ним белокурая красотка

не отводила восхищенного взгляда от его бороды. По-видимому, это украшение не было знакомо

нашим потомкам.

   — Эле нравится космонавт, — сказал Флавий. Может быть, и не всякая наша современница

смутилась бы от такого замечания, но то, что произошло, по-моему, выходило за пределы

скромности в понятиях двадцать первого столетия. Девушка нежно погладила Арсена по щеке и с

самым невинным видом сказала:

   — Хочу от него ребенка, чтобы родился вот с такой штукой.

   Трудно передать, какой восторг это вызвало у присутствующих.

   Циладзе сидел красный, как рак, а я думал, насколько мы старше этих людей, из которых

каждый был моложе правнуков ваших правнуков. Впрочем, это я перехватил, потому что у меня

лично никаких правнуков быть не могло.

   Моя соседка с завистью поглядывала на даму Арсена и несколько раз с сожалением скользнула

взглядом по моим щекам, покрытым светлым пушком.

   — Когда вы стартовали? — спросил Флавий после того, как восторги немного поутихли.

   — Седьмого марта две тысячи сорок третьего года, — ответил Эрли.

   Флавий что-то прикидывал в уме.

   — Так, — сказал он, — значит, через пять лет после великой битвы людей с роботами?

   От неожиданности я икнул. Это у меня всегда бывает в результате сильных потрясений.

   Арсен застыл с разинутым ртом. Только Эрли сохранял каменное спокойствие.

   — Тридцатые и сороковые годы двадцать первого столетия, — мечтательно продолжал Флавий, —

какая трудная и романтическая эпоха! Войны с космическими пришельцами, бунт рожденных в колбе,

охоты на динозавров.

   — Вы охотились на динозавров? — задыхающимся шепотом спросила Арсена его соседка. —

Расскажите, какие они!

   На лице Арсена можно было прочесть борьбу между извечным стремлением человека к правде и

чарами голубых глаз.

   — Динозавры, — сказал он после недолгого колебания, — это... в общем... они... на задних

лапах... пиф-паф!

   На этом, очевидно, сведения Циладзе о доисторических животных исчерпывались. В двухметровых

пауках, способных за несколько минут выпить всю кровь у слона, он разбирался лучше.

   — Скажите, — осторожно спросил Эрли, — откуда у вас такие.