|
Мегрэ меряет шагами свой кабинет на набережной Орфевр, выкуривая трубку за трубкой и то и дело без всякой нужды хватая телефонную трубку. – Алло! Это вы патрон?… Говорит Люкас… Я выяснил со старичком, слишком увлеченно наблюдавшим за экспериментом… Ничего интересного… Помешан на ежеутренних моционах в Булонском лесу… – Ладно! Возвращайся… Четверть двенадцатого. – Алло, патрон?… Торранс!… Я проследил за молодым человеком, которого вы мне указали краем глаза… Принимает участие во всех детективных конкурсах… Работает продавцом в одном из магазинов на Елисейских полях… Возвращаться? И только без пяти двенадцать – следующий звонок. Жанвье. – Очень спешу, патрон… Боюсь, как бы птичка не упорхнула.. Наблюдаю за ним в зеркальце в дверце кабины… Мы в баре Нэн Жон, на бульваре Рошешуар… Да… Он меня вычислил. Совесть у него явно нечиста… Переходя Сену, что то выбросил в воду… Раз двадцать пытался меня скинуть… Я вас жду? Так началась охота, которой, предстояло продлиться пять дней и пять ночей, среди спешащих по улицам прохожих, по ни о чем не подозревающему Парижу, из бара в бар, из бистро в бистро, по одну сторону – одинокий человек, по другую – Мегрэ со своими инспекторами, сменявшими друг друга и тем не менее вымотавшимися не меньше, чем объект их травли. Мегрэ вышел из такси у бара Нэн Жон и обнаружил Жанвье у стойки. Он не стал притворяться. Напротив! – Который? – сразу же спросил он. Инспектор подбородком указал на человека, сидевшего за столиком в углу. Человек смотрел на них очень светлыми, серо голубыми глазами, придававшими ему вид иностранца. Скандинав? Славянин? Скорее славянин. В сером пальто, хорошо сшитом костюме, мягкой шляпе. На вид лет тридцать пять, не больше. Бледное, гладко выбритое лицо. – Что будете пить, патрон? – Пусть будет виски. А что пьет он? – Коньяк. Пятая рюмка с утра… Не взыщите, если язык у меня немного заплетается: пришлось сопровождать его по всем бистро… Силен, однако… Взгляните на него… И вот так с самого утра… Глаз не опустит, наверно, и перед монархом… Это было похоже на правду. И это было странно. Во взгляде человека не было ни надменности, ни подозрительности. Он просто смотрел на них. И если и испытывал какое то беспокойство, то внешне это никак не проявлялось. Лицо его выражало скорее грусть, но грусть спокойную задумчивую. – Там, в лесу, заметив ваш взгляд, он тут же поспешил прочь. Я за ним. Не пройдя и ста метров, оглядывается. И вместо того, чтобы войти в ворота, к которым явно направлялся, вдруг ускоряет шаг и сворачивает в первую попавшуюся аллею, снова оглядывается, увидев меня. Несмотря на холод, уселся на скамейку. Я остановился… Несколько раз мне казалось, что ему хотелось заговорить со мной, но каждый раз он снова удалялся, пожав плечами… У ворот Дофин я едва не потерял его из виду, так как он почти на ходу прыгнул в такси. Совершенно случайно мне удалось почти сразу же остановить машину. Вышел на площади Оперы, бросился в метро… Мы сделали одну за другой пять пересадок, и он начал понимать, что ему от меня не отделаться… Поднялись на поверхность. Очутились на площади Клиши. С тех пор переходим из бара в бар… Я все ждал подходящего места, с телефонной кабиной, из которой можно было бы за ним наблюдать… Увидев меня у телефона, он как то странно, горько усмехнулся… И с тех пор, честное слово, могу поклясться, вроде ждал вас… – Позвони «домой»… Пусть Люкас и Торранс будут наготове и присоединятся к нам по первому же сигналу… И еще нужен будет фотограф… с маленьким аппаратиком… – Гарсон! – окликнул официанта незнакомец. |
