Жорж Сименон. Человек на улице
Комиссар Мегрэ - 60
Четверо мужчин, плотно прижатые друг к другу, ехали в такси. Париж был скован морозом. В половине восьмого утра город выглядел мертвенно бледным, ветер гнал по мостовым
ледяную пыль.
Самый щуплый из четырех, с прилипшей к верхней губе сигаретой и в наручниках сидел на откидном сиденье. Самый представительный, с массивной челюстью, в тяжелом пальто и
котелке, курил трубку, провожая взглядом мимо решетку Булонского леса.
– Вы хотите, чтобы я разыграл настоящую истерику, набузил как следует? – спросил мужчина в наручниках. – С конвульсиями, с пеной у рта, ругательствами и прочими?..
А Мегрэ, выдергивая у него изо рта сигарету и открывая дверцу, поскольку они уже прибыли к заставе Багатель, буркнул:
– Особо не выпендривайся!
Пустынные аллеи Булонского леса были белыми, словно высеченными из мрамора, и такими же твердыми. Небольшая группа человек в десять пританцовывала на месте от холода в
одной из аллей, в их числе – фотограф, поспешивший направить на приближавшихся мужчин аппарат. Однако малыш Луи, как его называли сопровождавшие, успел заслонить лицо
руками.
Мегрэ, с виду очень недовольный вертел головой точно медведь, при этом ничто не ускользало от его внимания: ни новые дома на бульваре Ричарда Услесса, с еще закрытыми
ставнями, ни рабочие на велосипедах, едущие на Пюто, ни прогромыхавший мимо ярко освещенный трамвай, ни две спешившие к месту происшествия консьержки с фиолетовыми от
холода руками.
– Кажется сработало, – проворчал он. Накануне были приняты меры к тому, чтобы в газетах появилось сообщение следующего содержания:
ПРЕСТУПЛЕНИЕ У ЗАСТАВЫ БАГАТЕЛЬ
На сей раз полиции не потребовалось много времени, чтобы прояснить дело, выглядевшее невероятно сложным. Как уже сообщалось, в понедельник утром одним из сторожей
Булонского леса был обнаружен в аллее, в сотне метров от заставы Багатель, труп, вскоре опознанный.
Это оказался Эрнест Бормс, довольно известный врач из Вены, обосновавшийся в Неин несколько лет назад. Убитый был в вечернем костюме. Он, вероятно, подвергся нападению в
ночь с воскресенья на понедельник, возвращаясь домой, в свою квартиру на бульваре Ричарда Услесса.
Выстрел был произведен в упор из пистолета малого калибра, пуля попала прямо в сердце.
Бормс, будучи еще молодым, красивым и элегантным мужчиной, вел светский образ жизни.
И вот не прошло и сорока восьми часов, как полиция задерживает убийцу. Завтра утром, между семью и восемью часами, он будет доставлен на место преступления для
проведения следственного эксперимента.
Впоследствии, на набережной Орфевр, частенько вспоминали это дело, как, возможно, наиболее характерное для метода Мегрэ; однако сам комиссар, когда речь об этом заходила
в его присутствии, почему то неизменно странным образом отворачивался в сторону и что то недовольно ворчал.
Итак, все были в сборе. Как и предполагалось, практически не было зевак: столь ранний час был выбран комиссаром отнюдь не случайно. Кроме того, в кучке пританцовывающих
от холода зрителей, приглядевшись, можно было распознать нескольких инспекторов, глазеющих на происходящее с самым невинным видом, причем один из них, Торранс, обожавший
всякие маскарадные трюки, вырядился молочником, что заставило Мегрэ недоуменно пожать плечами.
Лишь бы Малыш Луи не переборщил!.. Старый клиент, задержанный накануне за кражу в метро…
– Окажешь нам завтра утром небольшую услугу – и мы постараемся, на этот раз, чтобы тебе не слишком много припаяли…
– Ну, рассказывай! – буркнул Мегрэ. – Ты услышал шаги. Сам ты в это время прятался где, здесь, да?
– Все было в точности, как вы говорите, господин комиссар… Я подумал, что у типа в смокинге, возвращающегося домой, карманы должны быть набиты деньгами… «Жизнь или
кошелек!» – шепнул я ему в самое ушко… И, клянусь, я не виноват, эта проклятая пушка сама выстрелила… Скорее всего, палец свело от холода и он нечаянно задел собачку…
Одиннадцать утра.
|
