|
Очутились на площади Клиши. С тех пор переходим из бара в бар… Я все ждал подходящего места, с телефонной кабиной, из которой можно было бы за ним наблюдать… Увидев меня у телефона, он как то странно, горько усмехнулся… И с тех пор, честное слово, могу поклясться, вроде ждал вас… – Позвони «домой»… Пусть Люкас и Торранс будут наготове и присоединятся к нам по первому же сигналу… И еще нужен будет фотограф… с маленьким аппаратиком… – Гарсон! – окликнул официанта незнакомец. – Сколько с меня? – Три пятьдесят… – Держу пари, что он поляк… – проговорил Мегрэ. – Вперед… Идти пришлось недалеко. На площади Бланш они вошли вслед за человеком в небольшой ресторанчик, уселись за соседний столик. Ресторан был итальянский, и они угостились спагетти. В три часа Люкас сменил Жанвье, когда они с Мегрэ находились в пивной напротив Северного вокзала. – Фотограф? – спросил Мегрэ. – Ждет на улице, чтобы поймать его на выходе… И действительно, когда поляк покинул, наконец заведение, перечитав кипу газет, к нему быстро направился один из инспекторов и на расстоянии метра внезапно осветил вспышкой. Человек мгновенно вскинул руку к лицу, но было поздно, и тогда, давая понять,что он все понимает, он бросил на Мегрэ полный упрека взгляд. – Ты, мил человек, – бормотал сам с собой комиссар, – имеешь все основания не вести нас к себе домой. Однако, если у тебя есть терпение, то и у меня его по крайней мере не меньше, чем у тебя… Вечером, когда незнакомец, засунув руки в карманы, шагал по улицам, дожидаясь наступления ночи, в воздухе, все прибывая, запорхали снежинки. – Ночью идите отдыхать, патрон, – сказал Люкас. – Нет! Ты лучше займись фотографией. Прежде всего, сверься с картотекой. Затем займись иностранцами. Этот малый неплохо знает Париж. Явно не вчера приехал. Его должны знать… – А не поместить ли его портрет в газетах? Мегрэ взглянул на подчиненного с презрением: значит, Люкас, проработавший с ним столько лет, ничего не понимал! Разве была у них хоть малейшая улика? Ни одной! Ни одного свидетельства! Убитый ночью в Булонском лесу мужчина Оружие не обнаружено. Отпечатков нет. Доктор Бормс жил один, и его единственная прислуга представления не имеет, у кого он был в тот вечер. – Делай то, что я говорю! Ступай… В полночь незнакомец решается, наконец, переступить порог какой то гостиницы. Мегрэ входит за ним следом. Это второ– или даже третьеразрядный отель. – Мне нужна комната… – Соблаговолите заполнить анкету. Он заполняет, чуть помешкав, одеревеневшими от холода пальцами. Бросает на Мегрэ высокомерный взгляд, как бы говоря: – Уж не думаете ли вы, что это может меня смутить!.. Написать можно что угодно… И он, в самом деле, пишет первое пришедшее в голову имя: Николя Слааткович, проживающий в Кракове, вчера прибывший в Париж. Вранье, конечно. Мегрэ все же звонит в уголовку. Там просматривают досье обитателей меблировок, картотеки иностранцев, поднимают на ноги пограничные посты. Никакого Николя Слаатковича. – Вам тоже комнату? – интересуется хозяин с кислой миной, нюхом учуяв полицейского. – Спасибо, не надо. Я переночую на лестнице. Так надежнее. Он устраивается на ступеньке как раз напротив седьмого номера. Дверь номера дважды приоткрывается. Человек шарит взглядом в темноте, различает силуэт Мегрэ и в конце концов укладывается спать. К утру щеки и подбородок его покрываются жесткой щетиной. Не было у него возможности и сменить белье. |
