Железнодорожник протянул ему чашку. Кофе был черный, как ночь, крепкий и горячий.

— Не могу понять, из каких вы краев, — начал кондуктор. — Я проехал по этому перегону раз пятьдесят, но никто никогда здесь не ставил сигнал «Стоп». Только вы.

— Безлюдье.

— Н-да… вот именно. Но, по-моему, тут никому в голову не приходит использовать этот сигнал.

Нун пожал плечами.

— Экономия времени. Его видно издалека.

Кондуктор допил свой кофе и пошел проверять состав.

Нун растянулся на диванчике.

Несколько часов спустя его разбудил кондуктор.

— Вы не голодны? Скоро станция, там неплохо кормят.

— Спасибо.

Была уже ночь. Паровоз пронзительно засвистел. Мелькали красные отблески в топке. Снова раздался свисток, пронзающий тьму.

Показались окраинные огни городских фонарей.

Поезд остановился у низкой платформы.

— Мы побудем здесь минут двадцать, — сказал кондуктор. — Не отходите далеко.

Нун спрыгнул вслед за ним. На станции был буфет, где несколько мужчин ужинали за длинным столом. Двое, по виду ковбои, стояли у стойки с кружками пива.

Они обернулись. Один из ковбоев что-то сказал другому, тот стал разглядывать кондуктора и Нуна.

Нун уселся за стол, поставив перед собой тарелку с куском пережаренной говядины и картофелем. Он был очень голоден.

Кондуктор проговорил, едва разжимая губы:

— Не знаю вас, мистер. Но мне сдается, что у вас сейчас могут возникнуть неприятности.

Нун не поднял глаз от тарелки.

— Все в порядке, — сказал он. — Держитесь от меня подальше. Я с ними справлюсь.

— Их двое, — пробормотал кондуктор. — И я уже месяц скучаю без драки.

— Хорошо, — сказал Нун, — если все ограничится кулаками. Когда дойдет до стрельбы, позвольте действовать мне.

У стойки негромко говорили. Вроде бы ковбои в чем-то друг с другом не соглашались. Внезапно один из них крикнул:

— Эй, вы! Вы, в черном пиджаке! Я вас откуда-то знаю!

— Возможно, — непринужденно ответил Нун. — Я там бывал.

Ковбой, похоже, выпил прилично и ничего не понял.

— Где «там»? — спросил он недоуменно.

— Там, — сказал Нун очень мягко.

Воцарилось молчание, потом кто-то засмеялся.

Человек у стойки рассердился.

— Откуда-то я вас знаю, — настаивал он.

— Не думаю, чтобы вы меня знали, — спокойно возразил Рабл Нун. Он допил кофе и встал. — Если бы знали, то держали бы рот на запоре.

Он вышел на улицу, кондуктор последовал за ним, поглядывая через плечо.

— По-моему, эти двое идут за нами, — сказал он. — Они это дело так не оставят.

— Давайте-ка сядем в поезд.

— Вы испугались?

Нун повернулся и посмотрел на кондуктора.

— Нет, не испугался, но у меня хватит здравого смысла не вступать из-за пустяков в соревнование по стрельбе с полупьяными ковбоями.

Тут раздался свисток паровоза.

Нун прошел вдоль состава, вскочил на подножку. У буфета стояли ковбои, глядя ему вслед. Кондуктор отмахивал фонарем. Поезд медленно тронулся.

Один из ковбоев побежал. Он кричал:

— Эй! Вы! Вы этим не отделаетесь!

Нун не стал слушать и вошел в вагон. Кондуктор угрюмо направился за ним.

— На что вы намекали? Что вы имели в виду, говоря, что если бы он вас знал, то держал бы рот на запоре?

— Да просто так — надо же было что-то сказать.