Он замолчал, давая время, чтобы до слушателей дошло.

– Дабы мы разрешили это с честью, – заговорил он снова, – упомянутая битва должна быть делом чести. И вот возникает вопрос: возможна ли честь между мужем и коротышкой? Мы, Праотцы клана, искали ответ всю ночь и в поисках его спросили себя: «Что есть коротышка? Он таков, как мы, он способен иметь честь и страдать от ее потери?»

Он снова сделал паузу, и по заинтригованной аудитории пробежал шепоток.

– Трудный вопрос, – произнес оратор с оттенком довольства собой, – но ваши Праотцы решили его.

Толпа снова загудела, на этот раз с восхищением.

– Откуда берется честь? – риторически вопросил оратор. – Честь – это вопрос прав, нарушения прав и отстаивания прав. Имеют ли коротышки среди нас какие‑нибудь права? Только права Гостя. Помимо этих, можно ли себе представить, что коротышка защищает и поддерживает свои права в нашем мире?

В толпе возникли смешки, поплыли, стали шириться – дилбиане представляли себе эту картину.

– Тихо! – рявкнул другой судья. – Тут вам не праздник возведения дома!

Толпа затихла.

– Ваше проявление плохих манер, – сурово сказал судья справа, – указывает на то же заключение, к которому пришли мы – только путем правильных рассуждений. Смешно даже полагать, что коротышка может быть в нашем мире равным нам и несущим обязательства чести. Оба коротышки будут возвращены целыми и невредимыми Гостю в Хамроге. Ужас не потерял ни капли чести. Вопрос закрыт.

Он встал, и остальные Праотцы встали вслед за ним.

– Сбор окончен, – сказал сидевший справа.

– Нет еще! – заревел Горный Обрывщик и вскочил на каменную скамью, волоча Джона Тарди за пиджак.

– Что вы все знаете про коротышек? – вопросил он. – Я видел вот этого в деле. Когда шайка пьяниц в «Острой скале» пыталась его заставить выделывать штуки, как дрессированного зверька, он оставил их в дураках и сумел уйти от них. Разве это не защита чести? Когда мы сюда шли, мост на Узловатой Щели был поднят так, что не достать. Этот вот рискнул шеей, забрался наверх и спустил мост, рвясь побыстрее наложить лапы на Ужаса и не давая себя остановить. Это ли не воля защитить свои права? И я говорю, что этот коротышка не хуже нас бывает. Пусть он не больше двухлетнего младенца, – проревел Обрывщик, – но я пришел вам сказать, что он мужик железный!

Он обернулся к Джону.

– Что скажешь, коротышка? Хочешь ли ты, чтобы тебе отдали Смазанную Рожу как объедки с тарелки...

Наконец‑то размышления Джона дали плоды. Они, да еще кое‑что, увиденное на сборе клана, перебросили выключатель, который он пытался нашарить.

– Да где он там прячется, этот ваш Ужас! – крикнул он. – Подавайте его сюда!

Не успел он это выговорить, как его уже схватили и потащили. Ветер свистел в ушах. Подхватив Джона огромными ручищами, Горный Обрывщик бежал к дальнему лесу как регбист с мячом. За ним гнался рев голосов; Джон, обернувшись, увидел, что весь клан Лощин пустился в погоню.

Джон заморгал, прищурился. Его несли со скоростью около пятидесяти километров в час, и толпа догоняла примерно с той же скоростью. Или нет? Долгую секунду Джон приглядывался, потом разрешил себе признать неопровержимый факт. Ура почтальону – он их перегонял!

Возбуждение соревнования охватило и Джона. Пусть его и Горного Обрывщика разделяет биологическая пропасть, но видит небо, в том, что касается соревнования.