Они вышли из лесу в долину, где стояла группа домов, бревенчатых, побуревших от непогод. Дома стояли без всякого порядка вдоль ручья, идущего через всю долину. За ними изогнутые скалы образовывали что‑то вроде естественного амфитеатра, восходящего к лесу.

Но все это Джон заметил только потом. А сейчас перед ним стояла живая стена из пяти больших дилбиан с топорами.

– Вы кого останавливаете?! – зарычал Горный Обрывщик.

– Полный сбор клана Лощин, – ответил тот, что стоял в середине стены. – Праотцы хотят видеть вас обоих. Идемте.

Секироносцы обступили Обрывщика и Джона и повели вниз, через деревню, к амфитеатру, где кишели дилбиане всех возрастов. Их было несколько сот, и подходили все новые. Над ними на скальном уступе сидели шестеро древних дилбиан.

– Это почта! – заревел Обрывщик, подойдя ближе. – Слушайте, вы, клан Лощин...

– Успокойся, почтальон! – обрезал его старый дилбианин, крайний справа среди шести, сидящих лицом к Джону и Обрывщику. – Твоя честь под нашей защитой. Начинай сбор.

– Праотцы клана Лощин судят на горе чести! – прокричал юный дилбианин под уступом и повторил этот клич шесть раз.

По толпе прошло движение. Оглянувшись, Джон увидел Тай Ламорк. При ней стояла пухлая молодая дилбианка, вероятнее всего, Ну‑И‑Фигура‑У‑Нее. Сейчас она вела Тай к подножию уступа, и как только привела, заговорила.

– Я – Ну‑И‑Фигура‑У‑Нее, – объявила она.

– Мы тебя знаем, – сказал Праотец, сидевший справа.

– Я говорю здесь от имени Берегового Ужаса, который в Озерной Долине поджидает коротышку, известного под именем Полпинты‑По‑Почте. Этот коротышка здесь. Его кружка пролита – то есть кружка Ужаса. Коротышка принадлежит ему – то есть вот этот мужчина. Это не значит, что коротышка‑женщина ему не принадлежит. Он добыл ее честно и справедливо, и тут не о чем говорить. Ведь ни у кого нет больше чести, чем у Берегового Ужаса...

– Достаточно, – сказал судья. – Мы примем решение.

– Не могу не сказать, что вообще не надо было созывать сбор. В конце концов, тут все просто...

– Достаточно, я сказал! – зарычал судья. – Замолчи, женщина!

– Ну? – брюзгливо произнес другой судья. – Доводы выслушаны. Оба коротышки здесь. Чего же еще?

– Дозволено ли мне будет сказать? – зарокотал новый голос, и толпа раздалась, пропуская Одиночку к подножию уступа. Праотцы заметно оттаяли, как могут только великие мужи в обществе равных себе.

– Слово Одиночки всегда желанно, – произнес старик, не сказавший до того ни слова. Его голос с возрастом стал высоким, почти как баритон землянина.

– Благодарю, – сказал Одиночка. Он поднял руки, и с ними взметнулся его голос, без усилия накрывая все собрание. – Я прошу вас обдумать ваше решение. Это я только и хотел сказать. Обдумать глубоко – потому что решение клана Лощин свяжет нас всех надолго, и нас, и коротышек.

Он повел рукой в сторону судей и вернулся в толпу.

– Благодарим тебя, Одиночка, – сказал судья, сидящий справа. – Итак, выслушав всех, кто имел что сказать, мы говорим свое мнение. Это дело касается чести Берегового Ужаса...

– А моей? – заревел Горный Обрывщик. – Почта должна быть...

– Придержи язык! – оборвал его судья. – Как я говорил, кружка Ужаса была пролита Гостем в Хамроге. Ужас по всем правилам пролил кружку Гостя, украв одну из его домашних. Само по себе это было бы спором между двоими и не касалось бы клана Лощин.