Но Джон, оказавшись в спальне, никак не мог заснуть. Изнуряющая усталость сменилась лихорадкой возбуждения, и все время крутился назойливой мухой и повторялся в голове эпизодик с Одиночкой.

В чем был смысл всего этого разговора и сломанного посоха?

Джон внезапно сел, стараясь не шуметь. Рядом с ним на груде мягких ветвей неподвижно спал Обрывщик, подобно остальным обитателям спальни. Вверху, подвешенная на кривом корне дерева, горела единственная лампа. При ее свете Джон достал и рассмотрел обломки дерева. У самой точки слома было видно какое‑то уплотнение или узел. Мелочь, но...

Джон нахмурился. Всюду вокруг загадки. И чем он больше думал, тем больше, был уверен, что Одиночка пытался ему так что‑то сообщить. Что? И кстати, что вообще происходит между людьми и дилбианами и какое отношение его спасательная экспедиция за Смазанной Рожей имеет к заданию убедить упрямых дилбиан стать партнерами? А ведь в этом и есть его цель, как сказал Джошуа Гай.

Джон соскочил с кучи ветвей. Он решил, что Одиночка должен дать ему еще несколько ответов, и более ясных.

Он тихо прошел через всю спальню в общий зал гостиницы.

Дилбиан там было мало – у них в обычае ложиться рано. И Одиночки тоже нигде не было видно. В спальню он не уходил, Джон это знал. Значит, у него своя комната или он куда‑то зачем‑то вышел...

Джон Тарди прошел к двери и вышел наружу. Постоял, давая глазам привыкнуть к темноте, и пошел вдоль здания прочь от света, падавшего из окна. Постепенно ночные тени обрели форму, широкая поверхность реки засверкала серебром под звездами и обозначились контуры залитой мраком поляны.

Джон осторожно обошел гостиницу сзади. Здесь в отличие от « Острой скалы» , на заднем дворе не было мусора, и двор плавно спускался к реке. Там стояли хижины и сараи. Темнота между ними была гуще, и приходилось нащупывать дорогу.

Передвигаясь ощупью, тихо, но все же издавая какие‑то неизбежные шумы, Джон увидел тонкую полоску желтого света. Она падала из щели между двумя кожаными шторами в окне ближайшей хижины. Джон подобрался поближе и собирался заглянуть в щелку, когда из непроницаемой темноты около стены протянулась рука и взяла его за плечо.

– Вы что, очень хотите, чтобы вас убили? – прошипел чей‑то голос.

Голос, конечно, был человеческий. И говорил, конечно, да бейсике.

Державший подтащил Джона в темноту и прочь от здания, рядом с которым они стояли. Они подошли к другой хижине с дверью, распахнутой во внутреннюю черноту, и Джона провели внутрь. Державшая рука его отпустила, дверь тихо закрылась. Послышалось какое‑то царапанье, чирканье, и вспыхнула коптилка, заправленная животным жиром.

Джон прищурился от внезапной иллюминации. Когда зрение вернулось, оказалось, что он стоит лицом к лицу с молодой женщиной, такой красивой, какой он в жизни не видел.

Она была на добрых пятнадцать сантиметров пониже его, но на первый взгляд казалась выше из‑за стройных очертаний фигуры в комбинезоне, сшитом на заказ. После двух дней с дилбианами она показалась Джону миниатюрной, хрупкой. Каштановые волосы лежали на плечах двумя крыльями. Зеленые глаза светились над высокими скулами скульптурного лица. Нос тонкий, губы скорее твердые, чем полные, а небольшой подбородок выдавал решительность и волю.

Джон заморгал:

– Кто...

– Я Тай Ламорк, – прошипела она. – Тише говорите!

– Тай Ламорк? Вы?

– Да, да! – нетерпеливо отмахнулась она. – Теперь...

– В‑вы уверены? – спросил Джон, заикаясь. – То есть...

– А на кого вы еще ожидали здесь наткнуться... А, понимаю! – Она яростно воззрилась на него. – Из‑за этого прозвища « Смазанная Рожа» вы ожидали увидеть что‑то ужасное.