|
Эти подделки осторожно, со знанием дела подбрасывали на оптовый рынок произведений искусства, вливая в реку подлинных вещей, собираемых по всему континенту. И так же, как при коллекционировании почтовых марок и монет, никто не мог оценить фактический процент подделок, находившихся в обращении. И никто – в особенности торговцы, да и сами коллекционеры – не хотели этого делать. Когда Фринк ушел с работы, на его верстаке лежал наполовину законченный револьвер фирмы «Кольт» времен фронтира (освоения западных территорий). Он сам сделал отливку в соб-ственного же изготовления формах и теперь был занят ручной шлифовкой деталей. Рынок огне-стрельного оружия времен Гражданской войны и фронтира был неограниченным: «Уиндем-Матсон Корпорейшн» могла продать все, что производил Фринк. Это и было их специальностью. Медленно подойдя к своему верстаку, Фринк взял еще необработанный, покрытый заусени-цами шомпол револьвера. Еще дня три, и револьвер был бы закончен. «Да, – подумал он, – приличная работа». Экс-перт, конечно, мог бы определить разницу, но коллекционеры японцы не были знатоками в точ-ном значении этого слова, у них не было ни эталонов, ни методов проверки для того, чтобы судить о подлинности изделия. Насколько ему было известно, им фактически и в голову не приходило хоть сколько-нибудь сомневаться в исторической подлинности предметов, или произведений народных ремесел, продаваемых на Западном побережье. Возможно, когда-нибудь, такая мысль все-таки придет им в голову, и тогда пузырь лопнет, а вместе с ним лопнет и рынок подлинных изделий. В соответствии с законом Грехэма, подделки подрывают ценность подлинников. В этом, без сомнения, была причина отсутствия проверок: ведь, в конце концов, все оставались вполне довольны. Фабрики и заводы, разбросанные по разным городам, выпускали продукцию и имели свою прибыль. Оптовики передавали вещи дальше, а хозяева магазинов выставляли их и рекламирова-ли. Коллекционеры раскошеливались и, удовлетворенные, везли свои приобретения домой, чтобы произвести впечатление на любовниц, жен, коллег и друзей. Так же, как с послевоенными грудами бумажных денег, все шло прекрасно, пока никто на задавал вопросов. Никому не причинялось никакого ущерба, пока не пришел день расплаты. Тогда расплатятся все. Но пока никто не разговаривал об этом, даже те кто зарабатывал на жизнь производством подделок. Все отказывались думать о том, что они делают, занимаясь только чисто техническими вопросами. – Давно ты не пробовал сделать что-нибудь оригинальное? – спросил Мак-Карти. Фринк пожал плечами. – Много лет. Я могу скопировать все, что угодно, довольно аккуратно, но… – Ты знаешь, о чем я думаю? Я думаю, что ты заразился у нацистов идеей о том, что евреи не способны творить, что они могут заниматься лишь имитацией и торговлей, посредничеством. Он безжалостно уставился на Фрэнка. – Может быть, так оно и есть, – сказал Фрэнк. – А ты попробуй. Сначала сделай эскизы. Или сразу поработай с металлом. Поиграй, как де-ти играют. – Нет, – сказал Фринк. – Веры у тебя нет, – сказал Мак-Карти. – Ты ведь окончательно ее похоронил, верно? Веру в себя. Очень плохо. Потому, что я уверен, ты в состоянии сделать это. Он отошел от верстака. "Да, очень плохо, – подумал Фринк. – И тем не менее, это правда. Я не могу по принужде-нию обрести веру или энтузиазм одной лишь решимостью. Этот Мак-Карти, – подумал он, – чер-товски хороший начальник цеха. Он обладает способностью пришпорить человека, заставить его выложить все свое умение, превзойти себя даже наперекор самому себе. Прирожденный руково-дитель. Почти ведь вдохновил меня, пусть хоть на мгновение, но вот он отошел, и энергия ушла в песок. Жаль, что не захватил своего оракула. |
