Грудь в моей руке была всего лишь пластиковой.

– Вы полагаете, что я смогу заниматься сексом с переполненным мочевым пузырем? – спросил я. – Это неприятно и больно.

– У вас возникнут некоторые трудности, – согласился Вииьерон. – Но при этом у вас потрясающая эрекция. Вы понимаете?

Я спросил его, в чем заключается четвертый выход из положения, и он улыбнулся.

– Это простая операция, – ответил он. – Небольшое хирургическое вмешательство.

Я впился ногтем в пластиковый сосок.

– Мы слегка выправим ваш «извилистый путь», – пояснил Виньерон. – Мы его немного расширим. Это не займет и минуты. Разумеется, перед этим мы вас усыпим.

В моей руке была всего лишь холодная синтетическая молочная железа, явно бесчувственная. Я выпустил ее.

– Должно быть, будет немного больно? – заикнулся я. – Я имею в виду, после операции.

– Сорок восемь часов или около того. – Виньерон пожал плечами; любая боль казалась ему сущей ерундой.

– А вы можете усыпить меня на все сорок восемь часов? – спросил я.

– Десять из десяти! – воскликнул Виньерон. – У таких, как вы, всегда один и тот же вопрос.

– Сорок восемь часов, – сокрушенно повторил я. – А как я буду мочиться?

– Как только сможете, – ответил он, ткнув торчащий сосок на смотровом столе, как если бы это была кнопка вызова сестры и анестезиолога, – чтобы принесли полированный скальпель для его хирургических манипуляций. Я представил себе этот инструмент. Утонченная версия Рото‑Рутера. Длинная, трубчатая бритва, вроде миниатюрного рта миноги угря.

Доктор Жан Клод Виньерон наблюдал за мной, словно я был картиной, которую он еще не совсем закончил.

– Так, значит, водяной метод? – заключил он.

– Вы, как всегда, попали в десятку, – сказал я просто затем, чтобы польстить ему. – Выбирал ли кто‑нибудь из ваших пациентов операцию?

– Только один, – ответил Виньерон. – И я с самого начала знал, что он на нее согласится. Это был практичный, трезвомыслящий ученый. На смотровом столе он единственный с презрением отказался от сиськи.

– Крутой парень! – восхитился я.

– Уверенный в себе парень, – поправил меня Виньерон. Он зажег отвратительную, темную галльскую сигарету и без всякого страха затянулся ею.

Позже, живя по водяному методу, я обдумывал те альтернативы, которые предлагал мне доктор. Я подумал, что была еще одна: французский уролог просто шарлатан, надо было поискать другого, нескольких других… сравнить их заключения…

Моя рука лежала на настоящей груди, когда я позвонил Виньерону, чтобы сообщить ему о пятой альтернативе, которую ему следовало бы предлагать своим пациентам.

– Поразительно! – воскликнул он.

– Только не говорите мне, что так действуют десять из десяти!

– Десять из десяти! – подтвердил он. – Звонят всегда где‑то на третий день после осмотра.