Всё, что вы скажете, может быть использовано на суде против вас…

Крэб демонстративно зевнул и перебил его:

— Сэр, вы не могли бы напрямую перейти к делу? Терпеть не могу говорильни. Мои приборы зафиксировали приближение вашей машины ещё на подъезде к парку.

Я поспешил сюда из своего кабинета, чтобы завизировать почтение властям Нью-Йорка. А теперь я хочу знать, чем обязан чести принимать вас в своём цирке?

— Я хочу взглянуть на лицензию вашего цирка, — прищурив левый глаз, сказал шериф. — Я также хочу знать, кто позволил вам обосноваться в центре города и пугать людей всякой чертовщиной?

— А разве мы находимся не в демократической стране? — с высокомерной улыбкой спросил Крэб. — Выбирая место для посадки своего корабля, я внимательно проштудировал сведения о каждой стране на планете. Америка показалась мне наиболее привлекательной. В вашей Конституции декларируются такие свободы, что я прямо за живот хватался от смеха. Но меня это вполне устраивало. Я надеялся, что каждый в Америке волен делать, что ему заблагорассудится…

— Ошибаетесь, сэр, — процедил шериф. — Свобода личности внашей стране допустима лишь в той мере, в какой она не затрагивает свобод других личностей.

— Боюсь, что эта формулировка слишком сложна для меня, — покачал головой Крэб. — Вы не могли бы попроще объяснить, какого чёрта вы сюда явились?

— В полицию поступили жалобы на ваш цирк, — сурово сказал шериф. — Несколько человек из числа тех, которые посетили ваше представление, не вернулись домой. Они бесследно сгинули. Я должен расследовать это дело. И я выведу вас, мистер Крэб, на чистую воду!

— Желаю успеха, — улыбнулся в бороду Крэб. — Означают ли ваши слова, что против меня выдвинуто официальное обвинение? Может, вы приехали с санкцией прокурора на мой арест? Тогда почему же вы один?

— У меня нет ордера на ваш арест, и против вас не выдвигается обвинение, — вынужден был признать шериф, но тут же уточнил. — Пока нет. И пока не выдвигается. Я не намеревался посещать ваше шапито сегодня. Эта мысль пришла мне в голову внезапно, когда я ехал в управление. Я решил завернуть к вам, чтобы кое-что выяснить…

— Значит, никто не знает, что вы отправились ко мне, — задумчиво произнёс Крэб. — Тем лучше. Но странно, что полицию Нью-Иорка заинтересовало исчезновение нескольких проходимцев. В Америке ежегодно пропадает без вести около ста тысяч человек. И никто их не ищет. А с какой стати копы сделались такими щепетильными сейчас?

— Не увиливайте от ответа! — грозно рявкнул шериф. — Бесследно пропавшие не были проходимцы. Мы навели о них справки. Это вполне законопослушные налогоплательщики, добропорядочные граждане. Один из них был даже помощником знаменитого режиссёра Пилсберга. А вот на ваш счёт, мистер Крэб, я не сумел навести никаких справок. Ваше имя не числится ни в одной компьютерной картотеке. И у меня сильные подозрения относительно вашей причастности к исчезновению этих людей.

Крэб сузил глаза и крепко сжал левой рукой золотой жезл. В этот миг он напоминал змею, изготовившуюся к броску. Шериф Лонг-Ай-ленда ещё не понимал, что его участь уже предрешена.

— Вокруг вашего шоу слишком много таинственности! — гремел шериф, не догадываясь, что Крэб почти не слушает его. — Мои подчинённые смотрели вчера передачу «Сенсации Нью-Йорка». Репортёрша О'Нил говорила, что в этот парк приземлилась летающая тарелка. Вроде бы, она даже откопала какого-то свидетеля.

— Как можно верить журналистам! — презрительно фыркнул Крэб.

— Я и не поверил, — признался шериф.