— Как видишь, — вскинул передние лапы Рафаэль. — Видимо, я нагадал что-то не то. Я остался кроликом, но могу говорить и улавливать мысли других. Донателло и Леонардо думают то же самое, что и я. Мы пойдём с тобой.

И динозавр увяжется за нами. Кстати, его зовут Зуко. Он только что мысленно представился мне.

— Очень приятно, Зуко, — поклонился Микеланджело динозавру. — Сожалею, что наше знакомство произошло при таких обстоятельствах.

Но рад, что оно всё-таки произошло.

Донателло, Леонардо и Рафаэль запрыгнули на склонённую шею динозавра.

— Договоримся так, — изложил свой план Микеланджело. — Подкрадёмся незаметно к крепости. Вы будете ожидать моего сигнала снаружи, а я прокрадусь вовнутрь. Если всё сложится не так, как я задумал, бросайтесь на выручку.

— А как мы узнаем, что всё сложилось не так, как ты задумал? — осведомился Рафаэль.

— Вы об этом услышите, уверяю вас, — сказал Микеланджело.

— Зуко говорит, что среди животных Крэба у него есть надёжный друг, некий бронтозавр по имени Гурд, — похлопал Рафаэль передней лапкой динозавра по шее. — Он с той же планеты, что и Зуко, и такой же неагрессивный. Зуко говорит, что мы можем рассчитывать на помощь Гурда.

— Отлично! — воскликнул Микеланджело. — Тем более, нам есть резон торопиться. А то как бы гиены не пообедали этим Гурдом!..

Опасения Микеланджело не были лишены оснований. За те полчаса, которые он с друзьями отсутствовал в крепости, там намного ухудшилась обстановка. Шестипалые гиены и ходячие носороги разбушевались вовсю. Порыскав по джунглям острова и не обнаружив никакой крупной живности, стаи гиен вернулись в крепость с твёрдым намерением пообедать теми людьми, которых там видели.

Когда солдаты и сотрудники съёмочной группы увидели, чем им грозит такой поворот событий, то кинулись со двора внутрь здания и забаррикадировались в жилых помещениях на втором уровне. Пилсберга, который пытался заставить их вернуться на рабочие места, чуть не затоптали в давке.

Великий кинорежиссёр ругался на чём свет стоит. Но когда одна из гиен тихо подкралась к нему, Пилсберг поймал её плотоядный взгляд.

Не желая дальше испытывать судьбу, он помчался вдогонку за отступающими.

Но ни солдаты, ни члены съёмочной группы не пожелали впускать к себе этого типа, от которого до сих пор видели одни лишь неприятности. Удирая по коридору, Пилсберг неожиданно наткнулся на клоуна Бим-Бома и заорал:

— Спасите меня! Без меня мировой кинематограф пропадёт!

Но Бим-Бом не обратил внимание на его вопли. Клоун был погружён в раздумья, и обе его головы переговаривались друг с другом.

— Похоже, что девочка была права, — тихо сказал Бим. — Только сейчас ко мне начала возвращаться память.

— Ко мне тоже, — уныло кивнул Бим. — И мне кажется, что мы с тобой не всегда были такими. Когда-то мы были единым целым.

— А Солли, видимо, и впрямь состояла с нами в родстве, — припомнил Бом. — Неужели она и в самом деле наша дочь?

— А ты припоминаешь, как мы с тобой дорожили той золотой палкой, которую таскает с собой Крэб? — таинственным шёпотом произнёс Бим. — Как знать, окажись эта палка в наших руках, не прояснится ли от этого наша память?

— А почему бы не попробовать? — вопросом на вопрос ответил Бом.

Обе головы согласно кивнули друг ДРУГУ, а затем с повышенным интересом воззрились на перепуганного Пилсберга.

— Так, в чём дело, любезнейший? — с преувеличенным вниманием спросил Бом. — Вы как будто слегка напуганы?

— Есть отчего, — завопил Пилсберг, почуяв надежду на спасение.