Верёвка описала плавную дугу, но не долета­ла до зубчатой стены.

-   Да, - сказал Донателло. - Без пиццы ты никуда не годишься. Вот посмотри, как я доброшу.

  Теперь уж Донателло размахнулся верёвкой с длинной кошкой на конце. Острые крюки кошки скользнули по стене, но не зацепились за зубцы.

-   Знатно брошено, но это не заброс, - ска­зал Леонардо, наматывая верёвку на локоть.

  Размахнулся Леонардо так, что едва сам не сорвался с пьедестала, на котором стояла скульптура бога с блюдом над головой. Верёвка прочертила кривую линию в воздухе. Крючья кошки прочно уцепились за камень стены, за которой возвышалась обсерватория. Чере­пашки натянули верёвку так, что она превра­тилась в прямую линию.

-   Вот это заброс, так заброс.

  Леонардо закрепил другой конец верёвки за основание каменного истукана, и хотел было уцепиться за туго натянутую струну, чтобы пе­рейти по ней к обсерватории, как Микеланджело оттолкнул его.

-   Пустите! Только я спасу Эйприл. Только я так сильно люблю её!

  Леонардо не стал возражать, только сказал в напутствие:

-   Возьми палку у Донателло, чтобы легче было сохранять равновесие на верёвке.

  Тонкая верёвка резала босые ноги, покрытые жёсткой черепашьей кожей, но Микеланджело всё ближе перебирался по неверной струне к высокой стене, которой была окружена обсерватория.

* * *

  Со стены Микеланджело спрыгнул на цо­кольный этаж обсерватории. Всё снаружи была так побито и разрушено, словно это здание не раз брали штурмом неприятельские войска.

  Микеланджело серой крысой незаметно про­скочил в скрипучую дверь и по темным переходам добрался до вентиляционной камеры. Пе­ленгатор, который ему дал Донателло, поймал радиомаячок Эйприл, замаскированный в се­рёжках с изумрудом. Теперь этот сигнал всё громче попискивал в наушниках, напоминая ему о весёлом рождестве. Микеланджело забрался в вентиляционный короб и пополз туда, где сильней всего звучал сигнал Эйприл.

  Когда он пробрался по вентиляционному жё­лобу вплотную к цели, Микеланджело осто­рожно глянул в компьютерный зал сквозь про­волочную решетку.

  Звук сигнала так громко звучал в наушни­ках, словно Эйприл была рядом с ним на встре­че рождества, но вместо девушки с рыжими во­лосами за компьютером сидел кошмарный ост­роух с рыжими космами минеральной ваты на голове.

  Времени на раздумье не было. Микеландже­ло вытащил нож, потом одним ударом ноги вы­бил вентиляционную решётку и спрыгнул с по­толка из люка для вентиляции на ковер в компьютерном зале обсерватории.

-   Говори, рожа каменная, где Эйприл, или тебе придёт конец! - крикнул Микеланд­жело, готовясь набросить на каменное чучело тёмную накидку, чтобы лишить его силы.

  Он в пылу погони забыл, что не понимает языка остроухов.

  Но остроух сам кинулся ему навстречу, гово­ря понятным языком:

-   Мик, это я - Эйприл! Разве ты меня не узнаёшь?

-   Не верю... Только не подходи близко, а то мы уже знаем, как с вашим братом расправляться.

-   Тебе снова рассказать о канализационных люках, как я говорила нашему Донателло?

-   С чем была пицца, которую мы выброси­ли в день твоего последнего прихода к нам в гости?

-   С пиявками.

-   А как называется моя любимая книга?

-   «Болотные мотивы».

  Микеланджело вставил нож в ножны, ки­нулся к Эйприл навстречу, чтобы её обнять, но в нерешительности замер перед ней, каменным страшилищем.