— Саксонец! Вы должны были приехать сюда еще до заключения мира . И уже стали турком?

— Нет. А вы пруссак?

— Конечно! Пруссак из Ютербога.

— Как вы сюда попали?

— По железной дороге, потом — на пароходе, на лошадях и верблюдах, а еще пешком.

— А кем вы были прежде?

— Ну, скажем, цирюльником. В один прекрасный день мне это разонравилось, и тогда я пошел поглядеть на белый свет, туда-сюда, пока вот не добрался до этих мест.

— Вы обо всем должны мне рассказать. Кому вы теперь служите?

— Мой хозяин — сын константинопольского купца. Зовут его Исла бен Мафлей. У него ужасно много денег.

— Что он здесь делает?

— А я откуда знаю? Кого-то вроде ищет.

— Кого же?

— Кажется, женщину.

— Женщину? Это просто замечательно!

— Возможно, он ее найдет.

— И кто эта женщина, которую он так настойчиво ищет?

— Какая-то черногорка — то ли Зенича, то ли Зеница, или как там это произносится?

— Что-о-о? Ее зовут Зеницей?

— Да.

— Ты это точно знаешь?

— Разумеется! Во-первых, он держит у себя ее портрет; во-вторых, он постоянно делает… Стоп, слышу, что он хлопнул в ладоши. Господин-эфенди, я должен идти наверх!

Я не мог успокоиться и беспрерывно ходил по комнате. Хотя этот цирюльник из Ютербога , столь поэтично назвавший себя Хамсадом аль-Джербаей, был мне и интересен в высшей степени, но еще больше пробудилось во мне участие к его хозяину, который здесь, на Ниле, искал черногорку по имени Зеница.

Тем временем стемнело. Пришел капитан дахабии и поднялся наверх, но через каких-то полчаса снова послышалась его шаркающая походка, и он вошел ко мне. Халеф подал табак и кофе, а потом удалился. Некоторое время спустя я услышал, как он спорит с ютербогским турком.

— Что, течь на судне уменьшилась? — спросил я Хасана.

— Еще нет. Я смог сегодня только выкачать воду и законопатить щель. Завтра Аллах снова даст день.

— И когда ты отплываешь?

— Ранним утром послезавтра.

— Ты взял бы меня с собой?

— Моя душа обрадовалась бы, если ты будешь со мной.

— А если бы еще кое-кого прихватить?

— На моей дахабии много места. Кто он?

— Это не мужчина, а женщина.

— Женщина? Ты купил себе рабыню, эфенди?

— Нет. Она жена другого.

— Он тоже поедет с нами?

— Нет.

— Так ты ее купил у него или нет?

— Да нет же.

— Он подарил ее тебе?

— Нет. Я отниму ее у него.

— Аллах керим! Ты хочешь взять у него жену без разрешения?

— Что-то вроде.

— Ты знаешь, как это называется? Похищение.

— Конечно.

— Похищение жены у правоверного наказывается смертью. Разве твой разум помрачился, разве стала сумрачной душа, что ты решился на преступление?

— Нет. Все гораздо сложнее. Я знаю, ты мой друг и умеешь молчать. Я все тебе расскажу.

— Открой врата своей души, сын мой. Я слушаю!

Я рассказал ему о своем сегодняшнем приключении, и он внимательно меня выслушал. Когда я окончил, он поднялся.

— Встань, сын мой, возьми свою трубку и следуй за мной!

Я догадался о его замысле и последовал за ним. Капитан вел меня наверх, в комнату купца. Слуги его не было на месте, поэтому мы вошли, предварительно объявив о себе легким покашливанием.