|
Ведь завтра армия уже будет здесь. -- Да, она недалеко. Но бежать из города невозможно. Все лодки исчезли, железная дорога вышла из строя, а шоссе ведет прямо в лагерь противника. Али аккуратно сложил белый костюм и, нагнувшись над чемоданом, сказал, не подымая головы: -- Сегодня на базаре один человек говорил, будто у него есть лодка. Забыл, как его зовут. Простой человек, надо думать. Лодку он где-то за гаванью припрятал. Сегодня вечером он собирается в ней на материк. Говорят, два места в лодке свободны. Как вы считаете, майор, найдет он себе попутчиков за тысячу рупий? По пятьсот с каждого? Такую, говорят, он назначил цену. -- Цена немалая. -- Да, но человеческая жизнь стоит дороже. Так как вы думаете, майор, найдет он себе попутчиков, если у него и впрямь есть лодка? -- Может быть. Кто знает? Возможно, какой-нибудь инородец, деловой человек, смекалистый, весь капитал которого -- пишущая машинка да пара костюмов, с ним и поедет. А военный -- едва ли. -- А за триста рупий? -- Маловероятно. Посудите сами, что делать военному на чужбине? Да и на родине он запятнает свое имя позором. -- Но другим он, надо полагать, чинить препятствий не станет? Если уж выкладывать пятьсот рупий за лодку, можно приплатить еще сотню часовому, чтобы тот его пропустил, вы не находите? -- Как вам сказать... часовые бывают разные... Сто рупий -- не такие уж большие деньги, а ведь тут речь идет о нарушении присяги... -- А двести рупий? -- Военные, как правило, люди бедные. Двести рупий для них -- большие деньги... Ну-с, мне пора, надо возвращаться к солдатам. Спокойной ночи, секретарь. -- В котором часу вы сменяетесь с поста, майор? -- После полуночи. Еще, может быть, увидимся. -- Кто знает... Да, майор, вы забыли ваши бумаги. -- В самом деле? Спасибо, секретарь. И спокойной ночи. Майор пересчитал небольшую пачку денег, которую Али положил на туалетный столик. Ровно двести рупий. Он сунул деньги в карман гимнастерки и вернулся на гауптвахту. Там, во внутреннем помещении, сидел господин Юкумян и беседовал с капитаном. Полчаса назад маленький армянин находился на волосок от гибели и еще не вполне пришел в себя: на его открытом, живом лице выступили капли пота, он был, против обыкновения, несловоохотлив, говорил едва слышным, срывающимся голосом. Про лодку он хранил упорное молчание до тех пор, пока солдаты не набросили ему на шею петлю. -- Что сказал этот подонок? -- спросил он майора. -- Он пытался продать мне место в лодке за пятьсот рупий. Он знает, где спрятана лодка? -- Увы. Я по глупости все ему рассказал. -- Ничего страшного. Он дал мне двести рупий, чтобы его пропустили мои часовые. Кроме того, он угостил меня виски и манильской сигарой. |
