|
Уильям Бленд, почетный атташе, был холост и жил в одном доме с семейством Кортни. Остальные сотрудники британской миссии имели семьи и жили отдельно. У второго секретаря была собственная площадка для часового гольфа, у консула -- два теннисных корта. Второй секретарь и консул были на "ты", ни на минуту не расставались, слоняясь из одного дома в другой, и были посвящены в мельчайшие подробности семейной жизни друг друга. В отличие от них капитан Уолш, советник по восточным делам, вел более независимый образ жизни. Он был нелюдим, постоянно страдал приступами малярии и, по слухам, дурно обращался с женой. Вместе с тем капитана уважали: он единственный знал сакуйю и часто во время споров между слугами использовался в качестве арбитра. Британская колония в Дебра-Дове была невелика и в основном состояла из людей, доверия не внушавших. Это были управляющий банка с женой, которая, как говорили, была наполовину индианкой; два мелких банковских служащих; торговец кожами, именовавший себя "Президентом торговой ассоциации Азании"; механик на железной дороге, женатый одновременно на двух азанийках и не скрывавший этого; англиканский епископ Дебра-Довы, окруженный постоянно сменяющими друг друга канониками и викариями; управляющий Восточной телеграфной компании и генерал Коннолли. Общение между всеми этими людьми и сотрудниками посольства ограничивалось теперь лишь рождественским завтраком, на который получали приглашение наиболее уважаемые представители английской колонии, да ежегодным чаепитием в саду по случаю дня рождения короля, куда приглашались все британские подданные без исключения, от грузинского князя, владельца ночного клуба "Попугай", до миссионера из секты мормонов. Работники британского посольства всегда держались обособленно, и объяснялось это отчасти плохой дорогой, а отчасти глубоко укоренившимся нежеланием общаться с людьми второго сорта. Когда леди Кортни впервые приехала в Дебра-Дову, она попыталась было нарушить эту традицию, заявив, что англичан в Азании слишком мало, а потому все условности -- вздор и придавать им значение не следует. Коннолли дважды обедал в посольстве, и его дружба с послом, которая уже пустила корни, наверняка бы со временем расцвела, если бы в один прекрасный день леди Кортни не заявилась без предупреждения к генералу домой. В тот день она завтракала с императрицей и, по пути в посольство, зашла к Коннолли пригласить его на партию в крокет. Часовые у входа отдали честь, одетый с иголочки слуга распахнул перед леди Кортни дверь, но тут путь ей преградила невысокого роста негритянка в длинном, до полу красном платье, которая, неизвестно откуда взявшись, решительно шагнула гостье навстречу: -- Я -- Черномазая, -- без всяких обиняков представилась она. -- Что вам надо в моем доме? -- А я -- леди Кортни. Приехала повидать генерала Коннолли. |
