Михайловский театр снаружи не произвел на Айю большого впечатления. Длинное трехэтажное здание радужно-желтого цвета с высокими окнами на первых двух этажах и пониже – на третьем. Деревянные двери, парковка под окнами. Проходила бы она мимо, даже не подумала бы, что это театр. В Санкт-Петербурге таких зданий пруд пруди.

Внутри, конечно, все оказалось по-другому. От гардероба до буфета было понятно, что это театр. А уж когда они прошли в зал, Айя убедилась, что правильно поступила, надев неудобные туфли и дорогущее платье. В джинсах и кроссовках ее бы, наверное, не пустили даже на порог. Огромный зал в бежево-оранжевых тонах, четыре этажа балконов, невероятных размеров люстра, расписной потолок. На мгновение ей стало неудобно, что она и вовсе не в бальном платье. Места им достались внизу, но не в партере, а сбоку. Максим назвал это ложей бенуара. Айя понятия не имела, что это значит, но расположение ей понравилось тем, что в каждой ложе было по четыре кресла, а значит, придется терпеть всего двух соседей.

Людей набилось много, и в какой-то момент ей стало неуютно. Браслеты плотно обхватывали запястья, но она почти физически чувствовала, как трещат они под натиском чужих чувств и эмоций.

– Все нормально? – спросил Максим, наклонившись ближе.

Она кивнула, чуть крепче сжав ладонями колени, обтянутые изумрудной тканью. Максим нашел в полутьме ее руку и переплел пальцы. Сразу стало немного легче и от этого тревожнее. Не потерять бы голову. Потому что любовь делает человека слабым, ставит в зависимость от другого. Пусть Айе иногда и хотелось попасть в такую зависимость, а еще больше хотелось, чтобы кто-то нуждался в ней, но это было мимолетное желание. А такие вот жесты и такая ответная реакция – это первый шаг. Но, вместо того чтобы аккуратно убрать руку, она только сильнее вцепилась в его пальцы. И не потому, что было страшно. А потому, что хотелось.

Свет погасили, зрители перестали думать о своем, обратили взоры на сцену, их эмоции от спектакля попали в унисон с ее, и стало еще легче. Пожалуй, она даже сможет насладиться постановкой. Но чем дальше развивалось действие на сцене, тем сильнее Айя сжимала ладонь Максима, которую он так и не убрал.

Спектакль повествовал о двух скрипачах, которые дружили с детства. Они были больше чем друзья, больше чем братья. Вместе делили радости и печали, поддерживали друг друга. Один был чуть более талантлив, везуч, второй всегда находился в его тени. Первому доставались слава и признание, второй во время его выступлений стоял в толпе зрителей и искренне радовался за друга. И когда первый, приглашенный играть на свадьбе короля, серьезно заболел, второй вызвался заменить его. Первый настоял, чтобы друг играл на его скрипке. Признался, что много лет назад заключил сделку с дьяволом, и тот лично сделал для него скрипку, оттого и играет он так хорошо, так виртуозно. Играть на королевской свадьбе надо было, конечно же, на дьявольской скрипке. И несчастный скрипач согласился.

Даже Айе, несведущей в театре, был понятен посыл автора: на какой бы дьявольской скрипке ты ни играл, а все же без таланта тебе не справиться. Второй скрипач был слабее и не смог совладать с инструментом. Играл яростно, сильно, а к рассвету упал без чувств. Первый, узнав о гибели лучшего друга, разломал скрипку о камни, за что тут же был наказан дьяволом.