— А, вот оно что… — Джо многозначительно улыбнулся. — Я-то все ждал, когда же ты решишься. Полагаю, ты решил, будто Иеремию Гадсона убил я?

Я нерешительно кивнул и прибавил:

— Разве вы в силах доказать, что не убивали?

— Вполне, потому что… — начал было Джо, но тут его прервал чей-то отчаянный зов с порога лавки.

В дверях топтался Горацио Ливер, весь взмокший и задыхающийся от бега в гору.

— Я должен был п-п-прийти, — пропыхтел он, с хрустом топая по замусоренному полу. — Джо, я не могу, я должен п-п-признаться вам, пока вы не уехали. Ужас что я натворил. Гадсон-то не от сердца помер. Это я его. Я его убил, говорю.

Джо подхватил качнувшегося мясника под руку и усадил.

— Рассказывайте, как было дело, Горацио, — предложил он.

— Я п-п-прикончил Иеремию Гадсона! — повторил мясник. — Отравил пирог, который спек для него, п-п-пирог с мясной начинкой, а Полли ему отнесла. Знаю, я клялся вам вот на этом самом месте, что отравленных пирогов больше п-п-печь не стану, да только когда доктор Моргс сказал, мол, не желает Джо Заббиду нам п-п-помогать, тут уж я не выдержал.

— Послушайте, — ласково сказал Джо, — не надо себя винить. Что сделано, того не воротишь. Доктор Моргс при всех сказал, что Гадсона доконал сердечный приступ, и лучшее, что вы можете сделать, — принять все как есть. А о пироге вашем никому ни слова. И смотрите же, остатки уничтожьте, а то выйдет беда — у вас тут голодных хватает.

— Вы уверены, что так и надо, мистер Заббиду? — Мясник поднял на Джо воспаленные глаза.

— Совершенно убежден, — отчеканил Джо. — Главное — уничтожьте пирог, пока не пострадали невиновные.

— Уж и не знаю, как вас благодарить, мистер Заббиду. Не заслуживаю я вашей помощи, — смутился Горацио.

— Пи-рог, — по слогам напомнил ему Джо. — Заберите поскорее пирог, он ведь все еще там.

Горацио умчался, пыхтя и топая. Джо положил руки мне на плечи и пристально взглянул мне в глаза.

— Итак, Ладлоу, теперь ты мне доверяешь?

Я пошевелил губами, но не смог произнести ни слова. А я-то твердо верил, что убийца — Джо!

— Значит, это не вы? — с трудом выговорил я, отводя взгляд, — мне стыдно было смотреть хозяину в глаза. — Вы меня простите? — Я весь похолодел. — А ехать с вами мне можно или теперь уж нельзя?

Джо рассмеялся:

— Ладлоу, милый мой мальчик, ну конечно, я тебя прощаю — как ты мог ждать другого ответа? Отправляемся немедленно. Обещаю, если то, что ты увидишь, тебе не понравится, если решишь, что после такого не хочешь оставаться со мной, то пути наши разойдутся и никогда более не пересекутся.

От счастья у меня чуть сердце не лопнуло. Я шмыгнул носом, чтобы не разреветься, и почувствовал, что расплываюсь в улыбке от уха до уха. Больше я не мешкал — быстренько вытащил из своего тайника у очага кошелек Гадсона, замотался шарфом, закутался в плащ. Натянул перчатки и вдруг кое-что вспомнил.

— Вот вы говорили, я честный. А я вовсе не такой честный, как вы думали. Я вам врал. Я…

Джо покачал головой.

— Потом, — повелительно сказал он. — А сейчас в путь!

Распахнув покривившуюся дверь, которая со скрипом болталась на одной петле, мы спустились с крыльца. Мы уходили из Пагус-Парвуса с теми же скудными пожитками, с какими и прибыли. Только прибыли порознь, а уходили вместе. Я оглянулся, но главная и единственная улица деревушки была безлюдна.