К тяге к уединению, о которой я упоминал ранее, я должен теперь добавить еще одну черту, присущую мистеру Аберкромби и уникальную для человеческой расы: одержимость. (Что вполне может оказаться дополнительным симптомом умственной неуравновешенности.) Эта женщина наверняка не существовала. Она вряд ли могла что‑нибудь значить для мистера Аберкромби. Ее ни разу не изобразил художник с именем. И несмотря на это, мой наниматель уже потратил значительную часть своего состояния, покупая ее портреты. Не пожелай мистер Миннеола продать свою картину, я убежден, что мистер Аберкромби без колебаний украл бы ее. И все из‑за женщины с неизменно печальным лицом!

Добавлю, пожалуй, что сама модель остается пленительной тайной. Почему одно и то же лицо изображают люди, отдаленные друг от друга тысячелетиями и сотнями тысяч световых лет? Почему ее ни разу не изобразил кто‑нибудь из мастеров? И вообще, почему ее никогда не рисовал никто, кроме людей? Почему она никогда не улыбается, не носит других цветов, кроме черного? Что общего может быть у людей, ее изображавших, кроме того, что, возможно, все они так или иначе принимали участие в вооруженных конфликтах? Возможно, я что‑то проглядел. Кто она, и что она для них? Почему ни на одном портрете не названо ее имя?

Я все время думаю над этими увлекательными вопросами, и очень благодарен судьбе, что я бъйорнн, а не человек, а не то тоже мог бы пасть жертвой навязчивой идеи.

Как всегда, желаю процветания Дому и безопасности Семье.

Ваш преданный сын Узора,

(здесь три дивных иероглифа, изображающих подпись Леонардо)

Глава 5

Я вошел в местное отделение библиотеки, представился библиотекарю, подождал, пока он удостоверится, что мистер Аберкромби действительно оплатит компьютерное время, после чего был препровожден к маленькой кабине в зале под названием «Внепланетная Секция», в котором на самом деле работали исключительно инопланетяне.

Здесь было относительно много посетителей, и к моменту, когда я включил компьютер, ощущение беспокойства, охватившее меня, пока я шел по сравнительно пустым улицам Дальнего Лондона от отеля до библиотеки, пропало без следа.

– Доброе утро, – произнес не‑совсем‑механический голос. – Чем могу служить?

– Мне требуется краткий биографический очерк циркового артиста по имени Рафаэль Джамал, – сказал я на командном диалекте. – Особенно необходимы детали военной службы.

– Вы предпочитаете устный ответ или твердую копию? – спросил компьютер.

– Можно получить и то, и другое? – спросил я.

– Разумеется. Но это будет дороже.

– Меня устраивает.

– Мне нужны некоторые исходные данные, – сказал компьютер. – К какой расе принадлежит Рафаэль Джамал?

– Раса человеческая, – ответил я.

– Жив ли он, и если нет, когда жил?

– Он жил примерно 350 лет назад, в первом столетии Олигархии.

– Планета обитания?

– Не знаю, – признался я. – Но предполагаю, что Патагония IV, потому что там он создал картину, будучи уже инвалидом, и вскоре после того умер.

– Спасибо, – ответил компьютер. – Просматриваю библиотечные файлы.

Краткая пауза.

– Обращаюсь к компьютеру Публичной Информации на Патагонии IV.

Экран секунд на двадцать потемнел, затем снова ожил.

– Патагония IV больше не является колонией землян. Обращаюсь к файлам Бюро Исторической Переписи на Делуросе VIII.

Я терпеливо ждал, и наконец получил ответ.

– Джамал, Рафаэль, – сказал компьютер. – Настоящее имя – Педро Сантини. Год рождения 4503 Г.Э., смерти – 4538 Г.