|
Этот, по видимому, обескураживающий ответ внушил отцу Бенвелю полную уверенность в успехе, на который он почти и не рассчитывал. Он все глубже и глубже проникал в душу Ромейна с той тонкой и ловкой проницательностью, которую дала ему многолетняя практика. – Может быть, я высказался недостаточно ясно? – сказал он. – Постараюсь выразиться ясней: вы человек не малодушный, Ромейн, если вы верите, то верите горячо. Впечатления не смутно и мимолетно проходят через вашу душу. Раз ваше обращение совершилось, необходимым следствием было то, что ваша душа всецело предалась вере. Верно я понимаю ваш характер? – Насколько я знаю – да. Отец Бенвель продолжал: – Вспомните, что я вам сейчас сказал, и поймете, почему я считал своей обязанностью настаивать на вопросе, оставленном вами без ответа. В католической вере вы нашли душевное спокойствие, которое не могли обрести другими способами. Если бы я имел дело с обыкновенным человеком, то не ожидал бы от этой перемены более счастливого результата, но я спрашиваю вас: не произвело ли на вас это благодатное влияние более глубокого и возвышенного действия? Можете ли вы искренне сказать мне: «Я доволен тем, что приобрел, и больше ничего не желаю?» – Говоря откровенно, я не могу этого сказать, – отвечал Ромейн. Теперь настало время говорить прямо. Отец Бенвель приближался к цели, уже не прикрываясь многословием. – Некоторое время назад вы говорили, – произнес он, – что желали бы разделить жребий Пенроза. Его вступление в индейскую миссию соответствует, как я вам уже говорил, особенностям характера его дарований. Но выбранный им путь, приведший его в священные ряды духовенства, открыт каждому, кто чувствует божественное призвание, сделавшее Пенроза одним из нас. – Нет, отец Бенвель! Не для всякого это возможно! – А я говорю да. – Это невозможно для меня! – А я говорю, что это возможно для вас, более того, я прошу вас, я приказываю вам изгнать из ваших мыслей уныние и все мнимые препятствия. Они недостойны внимания человека, чувствующего себя призванным к духовному сану. Дайте мне вашу руку, Ромейн! Говорит ли вам ваша совесть, что вы такой человек? Ромейн вскочил, потрясенный до глубины души торжественностью этого воззвания. – Я не могу устранить препятствия, окружающие меня! – вскричал он страстно. – Человеку в моем положении ваш совет положительно бесполезен. Узы, связывающие меня, делают духовный сан для меня недоступным. – Ничто не может преградить вам доступ в духовный сан. – Я женат, отец Бенвель! Отец Бенвель сложил руки на груди, посмотрел с непоколебимой решимостью прямо в лицо Ромейну и нанес удар, который готовил уже несколько месяцев. – Соберитесь с мужеством, – сказал он мрачно, – вы такой же холостой человек, как и я. IV ПО ДОРОГЕ В РИМ В комнате было совершенно тихо. Ромейн стоял и смотрел на патера. – Вы слышали, что я сказал? – спросил отец Бенвель. – Да. – Понимаете ли вы, что я действительно думаю то, что сказал? Ромейн не отвечал, он ждал, как человек, желающий слушать дальше. Отец Бенвель тотчас осознал, что важно в такую минуту не отступать от принятой на себя ответственности. – Я вижу, как огорчаю вас, – сказал он, – но для вашей же пользы я обязан высказаться. Ромейн, женщина, на которой вы женились, жена другого. Не спрашивайте меня, как я это узнал, но я знаю это. Вы получите положительные доказательства, как только поправитесь. Пойдите отдохните немного в этом кресле. Он взял Ромейна за руку, подвел к креслу и дал выпить вина. Прошло немного времени. Ромейн поднял голову с тяжелым вздохом. – Женщина, на которой я женился, жена другого?! Он медленно повторил эти слова и взглянул на отца Бенвеля. |
