|
Там будут большие общие столовые и спальни. Будут маленькие “домики отшельников”. Для себя на террасе плоской крыши устрою одну небольшую комнату с прозрачными стенами, чтобы не пропустить ни одного восхода и заката, чтобы ночью писать, чтобы раз за разом смотреть на звезды. <...> Люди наивны и честны. Пожалуй, несчастны. Не очень знают, что такое счастье. Каждый его понимает по-своему. Один: вкусно поесть. Другой: комфорт и удобства. Третий: девочки - красивые и разные. Четвертый: музыка, или карты, или путешествия. И каждый по-своему защищается от скуки и тоски. Скука - голод духа. Тоска - жажда, жажда воды и полета, свободы и человека - наперсника, исповедника, советчика - совета; исповеди, внимательного уха для моей жалобы. Дух томится в тесной клетке тела. Люди чувствуют и понимают смерть как конец, а она - только дальнейшее продолжение жизни, другая жизнь. Если не верить в существование души, следует признать, что твое тело будет жить как зеленая трава, как облако. Ведь ты - вода и прах. <...> Я уверен, что в будущем, разумном обществе исчезнет диктатура часов. Сплю и ем, когда хочу. <...> Варшава - моя, и я - ее. Скажу больше: я - это она. <...> ...семь лет был таким скромным врачом в больнице. Все последующие годы сопровождало меня горькое ощущение, что я дезертировал. Предал больного ребенка, медицину и больницу. Увлекла меня ложная амбиция: врач и ваятель детской души. Души. Ни меньше, ни больше. (Эх, старый дурень, испоганил жизнь и дело! Заслуженная настигла тебя кара. <...>). <...> ...лет двадцать я не ел мороженого, шампанское пил, может, раза три за всю жизнь, бисквит - разве что в детстве, во время болезни. <...> Мне сказал мальчик, покидая Дом Сирот: - Если бы не этот дом, я бы не знал, что на свете существуют честные люди, которые не крадут. Не знал бы, что можно говорить правду. Не знал бы, что на свете есть правда. <...> ...живу в седьмом десятилетии жизни. 7 х 9 = 63. С самым большим беспокойством ждал 2х7. Может быть, именно тогда услышал об этом впервые. Цыганская семерка, семь дней недели. Почему не победная десятка тех времен - число пальцев? <...> Если пробежать мою жизнь, то седьмой год дал мне ощущение своей ценности. Существую. Имею вес. Значу. Меня видят. Могу. Буду. Четырнадцать лет. Осматриваюсь. Замечаю. Вижу. Должны открыться глаза. Открылись. Первые мысли о воспитательных реформах. Читаю. Первое беспокойство и неутоленность. <...> От семи до четырнадцати все время был влюблен, раз за разом в другую девочку. <...> Любил неделю, месяц, иногда сразу двоих, иногда троих. Одну хотел бы иметь сестрой, другую женой, сестрой жены. <...> 3 х7. В седьмой год - школа, в четырнадцатом - религиозная зрелость, в двадцать первый - армия. Мне уже давно было тесно. Тогда связывала меня школа. Теперь мне тесно вообще. Хочу бороться, воевать за новое пространство. <...> 4х7. Необходимость квалифицированного исполнения обязанностей... Хочется уметь, знать, не ошибаться... Обязан быть хорошим врачом. Сформировать собственные взгляды. Не хочется подражать признанным авторитетам. <...> 5х7. Выиграл ставку в лотерее жизни. Мой номер уже сошел с круга. Ставка - лишь то, что больше в этой жеребьевке не проиграю. Поскольку снова рисковать не стану. <...> Мне по справедливости возвращено то, что вложил. Безопасно. Но бесцветно - и жаль. Одиночество не болит. Растут в цене воспоминания. <...> Не ищу друга, ибо знаю, что не найду. Не хочу знать больше, чем это возможно. Заключил договор с жизнью: не будем друг другу мешать. |
