Пистолет стреляет, но на пути пули головы Мириам уже нет.

Девушка нащупывает ладонью кусок асфальта. И сильно бьет им по руке Харриет.

Пистолет рявкает ещё раз. Мириам слышит, как пуля попадает в землю рядом с её головой, но ей уже всё равно — оружие отлетает из рук Харриет метров на десять.

Мириам не ждет.

Она бежит.

Её волшебные палочки уносят её вперед, несмотря на головокружение, тошноту и путы. Мириам всё оставляет позади: Харриет, пистолет, нож в ноге женщины и свою сумку. «Дерьмо, — думает она, — моя сумка. Мне нужна моя сумка. Там же дневник; в нём вся моя жизнь. Вернись, вернись и…»

Ещё два выстрела. Харриет успела добраться до пистолета. Мириам чувствует, как мимо головы пролетает ещё две пули, едва не задевая щёку. Ей нельзя останавливаться. Если остановится, умрёт. Девушка добегает до конца L-образного мотеля, вот уже последняя комната, заворачивает за угол и видит, что лес всего лишь в каких-то десяти футах.

Ещё один выстрел. Когда Мириам ныряет за ряд деревьев, пуля, выбивая щепки, попадает в дуб в районе головы девушки.

Мириам вламывается в кустарник.

В лесу множество форм и теней. Лунный свет исчез. Клубок тёмных линий, пышные ресницы острых ветвей — девушка прорывается сквозь заросли и колючки, словно испуганный олень. Мириам несется вперед, почти падая, едва удерживаясь на ногах.

Она бежит… уже не знает, как долго.

Девушка думает: «Я спасена, всё нормально. Остановись, переведи дыхание, укройся в тени».

Но тут ей приходит другая мысль: «Ты никогда не будешь в безопасности. Беги, глупая девчонка, беги».

И тут что-то бьет её по лицу.

Земля уходит у Мириам из-под ног, и девушка погружаются в кромешную темноту.

* * *

Шаги. Хруст веток. Сломанные прутики.

Глаза Мириам распахиваются.

Всё ещё темно. Она чувствует, что кровь на голове уже запеклась. Девушка видит над собой темноту — черная линия, освещенная лишь светом луны.

«Я врезалась в ветку дерева», — думает Мириам, а голова всё кружится.

А сейчас где?

Там кто-то есть. Мириам слышит их шаги. Слышит их дыхание.

Потом они останавливаются.

В ночных деревьях бормочет ветерок; листья шуршат, касаясь друг друга. Все остальное стоит в тишине.

Внезапное движение. Шаги. Кто-то бежит, ломясь сквозь кусты — в её сторону.

Мириам встает на ноги, хватается за ветку дерева и заставляет себя идти вперед. Она бежит. Её преследователи совсем близко; это не может быть правдой, но Мириам представляет, что чувствует на затылке их дыхание, руки хватают её за пятки, зубы едва не впиваются в плечо.

«Это Харриет, — думает она. — Эта ужасная тетка. Я уже труп».

Но потом звуки пропадают. Их нет. И словно никогда не существовало.

Это очень странно, от чего становится более тревожно.

Мириам останавливается. Ждёт. Оглядывается. Всё вернулось к своим очертаниям и теням — никакого движения, никакого звука, кроме шуршания листвы.

Неужели ей всё привиделось?

Некое подобие сна наяву?

Мириам чувствует запах мыла. Дуновение аромата. Мыло для рук, какое бывает в ванной.

Девушка оборачивается.

Красная лопата прилетает ей прямо в лицо. Падая на землю, Мириам слышит смех Луиса, переходящий в хохот Бена Ходжа, переливающийся в смешки её матери — все они стоят у неё над головой, окружая луну. Возвращается темнота, она поет свою песнь сверчка.

* * *

Из-за угла мотеля появляется Фрэнки, прижимая руку к разбитому в кровь носу. Кровь струится вниз по подбородку и руке.

Он замечает Харриет, сидящую на бампере Олдсмобиля, на брюках расплылось темное кровавое пятно.