Девушка на ногах. Она стоит в дверном проеме. Эшли сидит у стены, словно какой-то кусок дерьма, прибившегося ветром. На его лице размазана мутноватая, пьяная улыбочка. Один глаз полностью заплыл.

— Теперь мы можем ехать?

Мириам пинает его прямо по губам.

Затылок парня врезается в стену. Каблук девушки выбивает один из передних зубов Эшли, который скачет по ковровой дорожке, словно боб.

На губах выступают красные капли.

— Ой, — говорит Эшли.

Через несколько номеров открывается дверь, из-за которой появляется лицо бледного человека, похожее на слюнявую собачью морду. Мириам уведомляет его, что если он не засунется обратно, она оторвет ему голову и нассыт внутрь.

Эшли на карачках быстро заползает в комнату.

— Дальнобойщик. Он уехал, да?

Мириам молчит. Внутри неё тлеет вулкан.

Эшли вытирает губы.

— Тогда это становится проблемой.

— Катись к черту.

— Ты меня любишь, — говорит он, сплевывая кровь.

— Продолжай мечтать.

— Я тебе нужен.

— Раньше да. Не сейчас.

Он ухмыляется. У него красные зубы, как будто он ел малину.

— Ты хочешь меня.

— Мне тебя жаль.

Мириам собирает во рту слюну. Она уже голова плюнуть в эту ухмылку.

А потом…

В конце коридора появляются они. Словно две тени. Два демона.

Фрэнки в темном костюме. На Харриет нет привычной водолазки, она одета в темно-красную блузку, — рождественский вариант, хотя на дворе стоит июль.

И у них пистолеты.

Мириам их видит, Эшли поначалу нет. Но его глаза прослеживают взгляд девушки и тогда он осознает…

— Мы покойники, — хриплым испуганным шепотом говорит Эшли.

Мириам к такому не готова. Обычно у неё есть место, где укрыться. Она знает все входы-выходы. Свои личные укромные местечки. Надежные и неуязвимые. Но проживание с Луисом сделало девушку медлительной и ленивой. Когда Мириам была ребенком, мама в магазинах обычно очень крепко держала её за руку, сжимая так сильно, что девочка опасалась за свои кости. Но потом она научилась не сопротивляться, потому что тогда мама ослабляла хватку и… упс, Мириам выскальзывала из захвата и сбегала в кондитерский или хлебный отдел. Вот так. Мириам ослабила хватку.

Сейчас у неё только один вариант: аварийный выход справа от неё в конце коридора. Пока они идут по коридору, Мириам успеет выскользнуть.

Всё становится таким, как в замедленной съемке, как будто цепи сковали руки, ноги, запястья девушки. Они тянут её назад, мешают вырваться.

Она поворачивается…

Эшли пытается подняться, но он слаб, избит…

Мириам бежит, но позади нее двое убийц с пистолетами и без всякого колебания…

Они в двадцати шагах от неё и всё приближаются…

Эшли не может подняться. Он на четвереньках пытается убежать. Молодой человек кричит…

Пятнадцать шагов, может, меньше. Трудно сказать; всё кажется девушке нереальным…

Мириам чувствует, как что-то пролетает мимо уха; она дергает головой влево, когда проволока с двумя металлическими щупами впивается в настенный бра. Девушка понятия не имеет, что это такое, пока…

Эшли кричит, звук заикаясь вылетает сквозь стиснутые зубы; все тело молодого человека застывает, вытягивается, глаза широко распахнуты, похожи на две фары…

«Шокер, — думает она. — Электрошокер, они промазали…»

Плечо Мириам врезается в дверь аварийного выхода. Сигнализация не срабатывает; она никогда не срабатывает, несмотря на все развешенные предупреждения. В местах подобных этому они, похоже, вообще в сеть не подключаются.