Подтверждение моих мыслей не заставило себя долго ждать. Черт. Я заметил белый опель минут пятнадцать назад, но не придал этому значения. Но когда он последовал за мной на третьем повороте — стало понятно, что за мной хвост. Держатся на расстоянии, не пытаясь скрываться. Одно из двух — или действуют дилетанты, или же открыто дают понять, что знают каждый мой шаг. Первый вариант я отбросил сразу — игра ведется на слишком высоком уровне. То есть мне просто дают понять: "Ты под колпаком, Граф…"

Все эти действия — один из приемов психологического давления. Прощупывают почву — в какой момент я потеряю самообладание. Я намеренно поехал один, без охраны и сопровождения. Они должны подстраховать позже, но сейчас я четко понимал, что меня опережают. Кто-то всегда идет на шаг впереди. Круг подозреваемых сужался, и я уже знал наверняка, кто за всем этим стоит. Глянул на часы — 9.20. Времени достаточно — план придется подкорректировать. Набрав на сотовом номер одного из проверенных людей, объяснил, какие задачи перед ними стоят.

— Мне нужны люди в центре. Прямо сейчас. Лучше без лишнего шума, действуйте по инструкции.

Говорить нужно было максимально коротко и не раскрывая сути — всегда есть вероятность прослушки.

Доехав до телерадиокомпании, я припарковался и, выйдя из машины, осмотрелся. Опель стоял на противоположной стороне улицы, несколько машин с нашими людьми "зажали" его с обеих сторон, еще две стояли возле входа. Чувствовал, как внутри начала подавать свой тихий голос тревога. Можно сколько угодно храбриться, оставаясь невозмутимым внешне, когда ни один мускул на лице не дрогнет от накатывающего волнения — но страх за тех, кто нам дорог, приручить невозможно.

Я понимал, в какой последовательности должен действовать, но так же осознавал, что с некоторых пор импровизировать приходилось все чаще. Нам нужно будет выйти через черный ход, возле центрального — слишком разношерстный эскорт.

К высотке в центральной части города съезжались журналисты и фотографы. Внутри здания меня встретила улыбающаяся девушка.

— Здравствуйте, Вы на конференцию? Проходите, пожалуйста. Чай, кофе? Или желаете чего-то покрепче?

— Нет, спасибо, ничего не нужно…

— Могу я посмотреть Ваши документы? Я должна проверить, внесены ли вы в список гостей…

Вытащив из портмоне одно из удостоверений, которые во все времена способны были открывать любые двери, слегка улыбнулся. Ее внезапно побледневшее лицо говорило о том, что вопросы окончены. Наверное, у наших людей это в крови — страх перед всесильной ксивой. Не важно, липовая она или настоящая, но наличие определенных гербов или госзнаков моментально парализуют людскую волю и даже способность хотя бы прочитать, что на ней написано.

Поднявшись на лифте на одиннадцатый этаж, прошел по коридору, направляясь к конференц-залу. Зал наполнялся людьми, глазами я искал среди них Лену. Чувствовал, как сердце ускорило свой ритм. Черт возьми, оно до сих пор стучит быстрее даже при мысли о ней.

Сколько раз за все эти годы я думал о том, насколько сильно хочу ее видеть. Проходили недели, месяцы, годы — а желание не исчезало, менялись лишь эмоции, которые, терзая и ломая меня изнутри, выворачивали наизнанку. И каждый раз, вспоминая ее лицо, черты которого так и не смогли затереться в глубине памяти, я еле справлялся приступами бешеного желания бросить все к чертовой матери и вернуться. И каждый раз, словно ушат ледяной воды, на меня обрушивались болезненные воспоминания… Уязвленное самолюбие и гордыня превращают нас в слепцов, заставляя возложить на алтарь обиды искренность, любовь и надежду.