— Здравствуй, Мирон, — строго сказала Влада Петровна, прерывая дружеские излияния чувств. — Мы тебя все утро ищем. Ты что — забыл, вчера договаривались встретиться, ты обещал показать нам морг.

Курепкин обрадовался:

— Только-то! Извини, Владочка, я уж думал, серьезное что-то… Покажем, а как же. Покажем в наилучшем виде, все самое-самое.

Молодцы в белых халатах единодушно рассмеялись. Их полнокровные организмы всем своим видом противоречили традиционным представлениям о печальном перевозчике Хароне. Очевидно, они, как и Харон, имели регулярную драхму на своем посту, об этом говорил цветущий румянец на их круглых щеках. Вся медицинская троица излучала довольство и благодушие здоровых и сытых людей.

— Проходите, присаживайтесь, — пригласил добродушный Курепкин. — У нас сейчас обеденный перерыв, вот мы с ребятами подкрепляемся.

Леня с любопытством оглядывал помещение. Стены были отделаны потемневшим от времени кафелем, цементный пол как будто покрыт изморозью, вдоль стен стояли огромные допотопные шкафы. Леня прошелся по комнате и дипломатически спросил:

— Ну как, отец, служба здесь не тяжелая?

— В лучшем виде, — заверил Курепкин, очищая зубчик чеснока. — Коллектив у нас мировой, дружный, ребята что надо.

— А как в смысле заработка? — поинтересовался Леня, чтобы поддержать разговор. — На жизнь хватает?

— Заработок не ахти, но кой-чего перепадает сверх… За дополнительные услуги, — многозначительно сказал Курепкин и, распространяя вокруг себя острый запах чеснока, встал. — Ну что ж, перекусили, теперь пойдем наши апартаменты смотреть.

— А нас не погонят, если заметят? — опасливо спросила Влада Петровна, ежась от холодного застоявшегося воздуха, какой бывает обычно в деревенских погребах.

— Не боись, со мной не пропадешь, — заверил храбрый Мирон Ефремыч. — Обеденное время сейчас. А у нас в обед только клиенты не обедают.

Курепкин раскатисто расхохотался. Пройдя по коридору и свернув за угол, посетители, ведомые бравым проводником, вошли в большой зал.

— А какие врачи у нас, какие врачи! Во! — Санитар показал большой палец, поросший черными волосами. — Мастера, виртуозы, лучшие патологоанатомы в Москве! А как вскрывают, как вскрывают! Одним движением, как пианисты! Любо-дорого поглядеть… А вот это и есть место действия. Можно сказать, сцена. Проходите, не стесняйтесь.

Курепкин широким приглашающим жестом обвел помещение. Повсюду возвышались оцинкованные столы с лежащими на них голыми телами. В углу стоял обыкновенный письменный стол, на нем лежал раскрытый журнал наблюдений, микроскоп. На полках и передвижных столиках располагались банки, склянки, металлические инструменты. На полу валялись окровавленные тампоны и куски марли. Стоял тяжелый запах неизвестных химикалий, смешивающийся с запахом разлагающейся органики.

— Вот тут все и происходит. Тут их того, режут, — сказал Курепкин. — Вот, посмотрите, эту дамочку недавно в реке выловили. Плавала месяца два. Может, утопла сама, а может, ее и того… А вон того мужика недели две морозили, пока к нам привезли на экспертизу. Шесть пулек в брюхе нашли…

Леня вытянул шею, чтобы получше рассмотреть труп мужчины, но Влада Петровна вцепилась ему в руку и мешала подойти ближе. У покойника был яйцевидный солидный животик с маленькими черными дырочками, заострившийся огромный нос смотрел в потолок. Весь вид его выражал обреченность и спокойную готовность к дальнейшим метаморфозам.

Леня вспомнил свои новые профессиональные обязанности, достал из-под куртки фотоаппарат и стал готовиться к съемке. Очень мешала вцепившаяся в руку начальница.