– Предоставьте мне самому заботиться о своем спасении, – возразил дворянин. – Даже если то, что вы говорите, правда, я предпочту погибнуть, но не позволю больше дурачить себя.

– Неужели ничто, никакие гарантии не смогут убедить вас в моей искренности? – с тревогой спросил Эллисло; – Еще утром я отвергнул бы ваши несправедливые подозрения, сочтя их за оскорбление, но в нашем теперешнем положении…

– Вы чувствуете, что вынуждены быть искренним, – закончил его мысль сэр Фредерик. – Если вы хотите, чтобы я поверил этому, есть только один путь убедить меня – пусть ваша дочь обвенчается со мной сегодня же вечером.

– Так скоро? Невозможно! – отвечал Вир. – Подумайте о том, что она только что пережила, о подготовляемом нами выступлении…

– Я не стану ничего слушать, кроме ее согласия на брак, данного перед алтарем. У вас в замке есть часовни, среди гостей находится доктор Хобблер. Сегодня вечером вы докажете верность своему слову, и мы снова вместе, душой и телом. Если же вы откажете мне сейчас, в момент, когда согласиться всецело в ваших интересах, – как смогу я доверять вам завтра, когда целиком свяжу свою судьбу с вашими планами и отступать будет уже поздно?

– Должен ли я понимать дело так, что, стань вы моим зятем сегодня вечером, наша дружба возобновится?

– Самым крепким, самым нерушимым образом, – отвечал сэр Фредерик.

– В таком случае, – сказал Вир, – хотя то, что вы просите, несвоевременно, нетактично и несправедливо по отношению ко мне, тем не менее, сэр Фредерик, дайте мне вашу руку – моя дочь будет вашей женой.

– Сегодня вечером?

– Именно, сегодня вечером, – отвечал Эллисло, – до того, как часы пробьют полночь.

– С ее согласия, надеюсь, – вмешался Маршал, – ибо предупреждаю вас обоих, джентльмены, что я не намерен наблюдать сложа руки, как совершают насилие над моей хорошенькой родственницей.

– Черт бы побрал этого дерзкого юнца, – пробормотал Эллисло про себя и затем вслух добавил:

– С ее согласия? Да за кого вы меня принимаете, Маршал, что считаете нужным вмешиваться, дабы защитить дочь от ее собственного отца? Поверь, она не имеет ничего против сэра Фредерика Лэнгли.

– Вернее, она не против того, чтобы называться лэди Лэнгли! Действительно, многие женщины рассуждали бы так же на ее месте. Прошу прощения, но это неожиданное требование и ваша уступка заставили меня почувствовать за нее тревогу.

– Меня смущает лишь внезапность предложения – сказал Эллисло. – В случае, если она откажется выполнить мою волю, может быть сэр Фредерик примет во внимание…

– Я ничего не намерен принимать во внимание, мистер Вир. Отдайте мне руку вашей дочери сегодня же вечером, или я уезжаю, пусть даже в полночь, – вот мой ультиматум.

– Я принимаю его, – сказал Эллисло, – и оставляю вас обсуждать планы наших военных приготовлений, а пока пойду подготовить дочь к столь неожиданно изменившимся обстоятельствам.

И с этими словами он вышел из комнаты.

Глава XIV

Жестокий рок! В мужья мне не Танкреда,

А Осмонда надменного ведут!

«Танкред и Сигизмунда»

Мистер Вир, которого давняя привычка к притворству научила менять даже походку, шел по каменному коридору и затем по первому пролету лестницы, ведущей в покои мисс Вир, четким и твердым шагом человека, направляющегося по важному делу и нимало не сомневающегося в успешном его завершении.