– Ладно, – спокойно сказал он, – Слоник, веди пленного к машине и отпусти его, а сам садись за руль. Я отпущу египтянина только возле машины, когда мы все в нее сядем. Идет? – обратился он к Лютику.

Ковригин посмотрел на Чехарду, и тот, еле заметно кивнув ему, бросил ключи от зажигания американцу с позывным Слоник. Тот ловко подхватил на лету ключи и, не отпуская пленного, попятился к машине. Танцор с мальчиком последовал за ним.

Слоник сел на место шофера, посадив предварительно советника на сиденье рядом. Танцор потянул Масалу к заднему пассажирскому сиденью. Джип был потрепанный – еще советского образца «уазик» без верха. В Судане обычно верхнюю часть с таких машин убирали совсем. Считалось, что народу в этом случае в машине может поместиться больше, да и африканская духота не так донимала в тесной кабине.

Когда все сели и Слоник завел двигатель, а машина тронулась, советника вытолкнули из салона. Тот упал и, неловко подвернув под себя руку, охнул. Танцор, оглянувшись, увидел, как кто-то из спецназовцев помог Абдель Фаттаху встать. Дождь к этому моменту начал стихать. Слоник выехал на дорогу, а русские стояли и спокойно, даже с каким-то интересом смотрели на удаляющуюся от них машину, не пытаясь даже попробовать вернуть беглецов. И не стреляя по ним.

И только через минуту Танцор понял, почему русские были так спокойны. Машина заглохла и встала, едва сделав пару сотен метров по мокрой дороге.

– Ага, Бичо, она все-таки проехала еще двести метров по дороге! Ты проиграл мне пять тысяч. Приедем домой, не забудь отдать долг, – посмотрел на Жванию Белохаткин.

– Нашли время спорить, – покачал головой Ковригин и направился к машине. – Что?! – крикнул он Танцору еще издалека. – Не хочет вас старушка везти?! Так, может, тогда лучше с нами пойдете?!

Танцор выволок Масалу наружу и посмотрел на бензобак. Из него струйкой выливались последние остатки бензина. Чехарда, еще когда они только подъехали к лесопосадке, понял, что американцы попытаются уехать на их машине и будут шантажировать их, грозя убить заложника. Как только все вышли, он пробил бензобак гвоздем, который нашел тут же, в автомобиле.

Слоник же, торопясь поскорее убраться восвояси, сразу не заметил, что стрелка на показателе горючего быстро опускается к нулевой отметке. А когда увидел и сообщил об этом командиру, было уже слишком поздно – автомобиль начал дергаться, снижая скорость, а затем и вовсе встал.

Теперь же, когда они не могли уехать, им оставалось одно из двух – или убить всех русских, или умереть самим. Быстро подтащив Масалу к себе, Танцор, пригнувшись, попятился за машину, на ходу скидывая с плеча автомат. Слоник, не ожидая от Танцора приказа, залег за задним колесом и начал стрелять по приближающимся русским короткими очередями.

Оставив советника в подлеске под присмотром раненого Алтая и велев им сидеть тихо, не выдавая своего местоположения, остальные «старики» рассредоточились и залегли, не решаясь на ответный огонь. У американцев в заложниках все еще находился мальчик, а попади они сейчас в машину, она могла бы взорваться. Бензин натек под днище, и любая искра могла воспламенить его. Слоник и Танцор это прекрасно понимали, поэтому тоже прекратили стрельбу. Но как только кто-то из русских поднимал голову, Слоник начинал стрелять.

– Бичо, придется тебе и Калине попробовать обойти машину и выйти в тыл этому красавцу, который лупит по нам, – передал по рации Ковригин. – А мы пока отвлечем его разговорами. А заодно и Танцора тоже.

Отключив рацию, Ковригин громко крикнул, обращаясь к Танцору:

– Послушайте, ведь у вас все равно когда-нибудь закончатся патроны. Не так уж у вас много их осталось.