Он покачал головой.

– Тот Биксби был настоящим кошмаром. Теперь пришло наше время.

Мадлен фыркнула.

– Да что ты понимаешь! Сам наполовину темняк, а как о дневных людишках заботится! Извращенец!

Рекс искренне улыбнулся, услышав ее диагноз. Мадлен заглянула ему в душу и увидела, что он подчинил хищника, живущего в нем, заставил его служить человеческим целям. Может быть, не только Мадлен идет на поправку…

– Ты сказал, Мелисса уезжает?

Он кивнул.

– Но почему? Я подыхала с тоски в этом доме пятьдесят лет, но не покидала пределов искривления. Вне этого места она ослепнет и оглохнет, она ничего не будет чувствовать. Она превратится в дневного человека, Рекс… в ничто!

– Нет, не превратится.

Он судорожно сглотнул; при мысли об отъезде Мелиссы его снова охватил страх. Но он боялся не за нее – за себя, за Рекса Грина. Сумеет ли он избежать раздвоения без поддержки своей старой подруги? Может быть, лучше присоединиться к остальным, бросив Десс одну в Биксби, бросив своего отца и старую телепатку умирать? Они заслужили это, а без тихих, спокойных мыслей Мелиссы, без ее прикосновений…

Рекс тряхнул головой, беря себя в руки. Он забрал у Мадлен термос и вытер капли бульона с ее подбородка. Может быть, Мелисса права и как раз необходимость ухаживать за отцом и этой старухой и поможет ему сохранить рассудок. Поможет остаться человеком.

Мадлен, не способная без прикосновений прочитать его мысли, продолжала ныть:

– Почему, Рекс? Почему она уезжает? Это же Биксби, в конце концов!

Рекс встал и одарил ее хищной улыбкой, зная, что сейчас сообщит Мадлен новость, которая заставит ее замолчать:

– Потому что Биксби больше не представляет собой ничего особенного.

Они добрались до Дженкса без приключений, и Джонатан остановил машину у того самого поля, через которое несся когда‑то Рекс в розовом «кадиллаке» своей матери. Когда они все вчетвером молча направились к разрыву, Джонатан посмотрел на железную дорогу, все еще хранившую на себе шрамы Хэллоуина – несколько шпал обгорели и почернели там, где на них попало масло из разбитой керосинки и петарды. Повсюду на гравии валялись промокшие обрывки красной бумаги от упаковок фейерверков.

Но трава вокруг насыпи уже не отливает красным – трава как трава, нормального зеленого цвета. Возможно, власть темной луны все же имеет свои пределы.

От разрыва осталась лишь узкая полоска. Еще несколько ночей – и он окончательно исчезнет, оставшись лишь в памяти полуночников. Когда они подошли к нему, Десс достала «Геостацорбиту» и начала выкладывать из камней маленькие безупречные круги.

Бет стояла рядом с Джонатаном, наблюдая за ней.

– Что это такое? – спросила она негромко.

– Это GPS‑приемник, – ответил он. – Ничего волшебного.

– А для чего он? Что он делает?

– Он служит для поиска нужных мест. Чтобы все сработало, нужно находиться в правильной точке.

Бет посмотрела на него – и в ее глазах вдруг вспыхнула ярость.

– Чтоб ты знал, я взяла с собой мамин мобильник.

Джонатан недоуменно моргнул.

– Ну… замечательно.

– Так не вздумайте затевать ничего странного! Вам же хуже будет!

Джонатан вздохнул. То, что они затевали, было странным по определению.

– Да не бойся ты. Мы же друзья. И ты сама сказала, что хочешь этого.

Бет стиснула зубы и ничего не сказала. Мгновение‑другое Джонатан боялся, что она сейчас расплачется.

– И она тоже этого хочет, – добавил он, мечтая провалиться сквозь землю.