Потом другие картины заполнили его разум: мир стремительно мчался вперед, времена года мелькали одно за другим, но виден был лишь один час из двадцати пяти, и каждый день тянулся как месяц. Рекс видел первичное искривление, созданное древними, тайный час, прогнувшийся под гнетом упущенного времени. Теперь искривление уже поизносилось, тут и там оно рвалось, вызывая «затмения», и скоро разлетится в клочья… Вот тогда‑то и начнется охота.

Если только не… Сверкнула молния, и Рекс почувствовал, что его разум освободился и тело снова стало повиноваться ему.

– Мы можем остановить вас, – прошептал он.

«Она может. Ты должен с ней разобраться».

– Нет.

Последовал новый всплеск образов. Эти видения были похожи на его охотничьи сны, только в тысячу раз ярче. Рекс видел гору обгоревших костей, людей в рогатых масках. Он чувствовал азарт погони, чуял запах чужого страха, ощущал на языке теплые потроха жертвы. Он жадно вгрызался в плоть…

Рекса чуть не стошнило от этой картины, однако куда более неприятным было удовлетворение, которое он ощутил на миг. Он стал сытым, довольным… и могущественным. Будучи Рексом Грином, он оставался пленником собственного тела – слабого и маленького, которое с возрастом начнет болеть и спустя смехотворно короткий срок умрет. А древние предлагали ему тысячелетия.

И все, что от него требуется, – это позволить своей человеческой сущности раствориться и исчезнуть. И тогда он станет одним из тех, кто вскоре будет пировать.

«Просто приведи ее сюда. Только ты можешь это».

Рекс покачал головой, бросая на сопротивление все, что в нем еще оставалось человеческого. Из памяти всплыло слово, которому Десс научила его когда‑то, – слово, которое теперь вызывало Отторжение и которое он старался забыть…

«Идем с нами», – не унимались темняки.

– Непреодолимый! – хрипло выкрикнул Рекс.

Это потребовало такого насилия надо собой, что разум едва выдержал. Но дело того стоило – древние, отпугнутые тридекалогизмом, ослабили хватку.

«Тогда убирайся прочь».

И тут, когда он уже не надеялся, они окончательно отпустили его. Мышцы, из которых внезапно исчезло напряжение, резко расслабились – и Рекс рухнул на землю, как тряпичная кукла. По инерции он еще продолжал сопротивляться чужой воле, но потом понял, что и разум его тоже свободен. Каким‑то чудом он выиграл эту битву.

Открыв глаза, Рекс обнаружил, что лежит лицом вниз на земле, рот его забит пылью, мышцы челюстей отчаянно болят. И все же он улыбнулся.

В тех видениях темняки показали ему кое‑что о предстоящей охоте… кое‑что очень важное.

Древние со своей кошмарной свитой уходили прочь, оставив Рекса изможденным и выдохшимся, а разум Рекса тем временем возвращался к нормальному, человеческому состоянию. Темнота сомкнулась вокруг него, как гигантская пасть, и поглотила новое знание, оставив лишь разрозненные образы, запахи и вкус пыли во рту.

К тому времени, когда древние исчезли за горизонтом, он уже почти ничего не помнил.

18

00.00

МОНСТР

Рекс ковылял по пустыне, как зомби.

Он был бледен, руки у него дрожали, совсем как после трансформации, которую он пережил несколько недель назад. В эти минуты он казался до странности похожим на своего отца – бессмысленный, осоловелый взгляд, шаркающая походка.

На нем не было ни синяков, ни кровоточащих ран, даже одежда была в полном порядке, но от вида его пустого лица у Джессики мороз пробежал по коже.