|
Но насколько удалось разобрать Мелиссе, темняки ожидали нового катаклизма в ближайшее время. После прошлого «затмения» разрыв в Дженксе увеличился – теперь он был размером примерно с теннисный корт, только овальный. Кто‑нибудь из полуночников проверял его теперь каждую ночь во время тайного часа, чтобы убедиться, что в дыру не провалился больше никто из дневных. Внутри разрыва вместе с обычным синим свечением наблюдались красные отсветы и ничто не замирало – осенние листья продолжали падать, земляные черви ползали как ни в чем не бывало, комары жужжали и кусались. Это было слишком неправильно и странно, и объяснений этому не находилось.
Согласно расчетам Десс, каждое «затмение» будет увеличивать разрыв, он станет расползаться, как дыра на пятке старого носка. И в момент наступления Хэллоуина ткань тайного часа развалится окончательно, и тогда все живое на многие мили вокруг окажется в странном красно‑синем мире. Пока Джессика штудировала учебник физики, пытаясь сосредоточиться на главе под названием «Волны и мы», картины прошлой среды то и дело вспыхивали в ее памяти: как выглядел Рекс, когда на неверных ногах брел к ним из пустыни – бледный, как узник, просидевший много‑много лет в крошечной камере без окон. И как потом, когда его охватил гнев, следопыт превратился в нечто, мало похожее на человека. Рекс говорил, что пока не может вспомнить ничего из произошедшего с ним в пустыне, и даже Мелисса не смогла проникнуть в его память достаточно глубоко, чтобы извлечь хоть что‑нибудь. Впрочем, он утверждал, что ему стали сниться странные сны, в которых перед ним с большой скоростью и очень отчетливо проносились воспоминания древнего темняка. Все это явно было последствием того разговора в пустыне. Правда, насколько поняла Джессика, это был не столько разговор, сколько нечто вроде промывки мозгов, темняки влезли прямо ему в душу. А может быть, даже изменили его тело – ведь Рекс, преобразившись, на миг стал тем, кем считала его Энджи. Как будто в самом деле превратился в монстра. При мысли об этом Джессику передернуло, и она оставила попытки сосредоточиться на тороидальных и синусоидальных волнах. Вместо этого она закрыла глаза и стала принюхиваться к запаху томатного соуса, просачивающегося в щель под дверью. Раз уж все вокруг скоро изменится, она решила сполна насладиться этими последними крохами нормальной жизни. Всего две среды осталось до Самайна. Два вечера «Спагетти от Бетти». Не стоит терять время.
– К столу! – рявкнула Бет прямо за дверью. Джессика подпрыгнула от неожиданности и ошеломленно заморгала, выныривая из задумчивости. – Спасибо, что напугала. – Не за что! – Шаги стремительно удалились по коридору. Джессика улыбнулась. Она вполне готова была смириться с внезапными приступами энтузиазма Бетти. Джессика сползла с кровати, встала на ноги, немного помедлила, разминая мышцы, затекшие за время штудирования учебника, и открыла дверь комнаты. Из кухни доносился аппетитный запах томатного соуса, приготовленного Бет, и весь дом наполняли оживленные голоса родных. Что ж, на один вечер Джессика вполне могла притвориться, что в городе Биксби все в полном порядке. Но когда Джессика шла по коридору, она расслышала незнакомый голос, тихий, но очень уверенный… и смутно знакомый. – Не может быть, – пробормотала она. Теперь снова говорила Бет; должно быть, чужой голос просто померещился… Джессика вошла в кухню – и увидела пустой стол. Вот тут у нее сердце ушло в пятки. Впервые с тех пор, как они переехали в Биксби, ужин был накрыт в столовой. А это означало, что в доме гости. Джессика прошла через кухню в столовую и наконец увидела всех четверых: Бет, маму, отца… И Касси Флиндерс. – Привет, Джесси! – сказала мама. |
